Несерьезные отношения - стр. 15

Справиться с этим было не так просто. Две встречи с Бояриновым не прошли для меня бесследно. Тело вдруг вспомнило, что такое желание, и вместе с подсознанием мучило до утра неприличными снами.

А нервная система исполнила настоящий концерт. Одна часть меня, как одинокий рояль, играла о том, что я дважды поступила правильно. Только побег! Только спасение!

Другая часть, как ударные, винила, что не устроила этому похотливому самцу Содом и Гоморру. С лекцией о половом воспитании и профилактическим ударом по причинному месту.

Третья – жалобными скрипками пиликала, что вообще-то в нахальных лапах было сладко и горячо.

Сражаться со «сладко и горячо» оказалось сложнее всего. Муж был у меня первым мужчиной и последним… либо, как любила говорить Валя – крайним. Мне не на что было жаловаться в постели. Мы не прятались под одеялом. Не стыдились пробовать новое.

Но после одних только поцелуев с Бояриновым теперь казалось, что вся моя предыдущая сексуальная жизнь – невинный петтинг.

Я и представить раньше не могла, что способна завестись от грубого мужского напора. От бессилия, когда наглые руки сминают тело, а опытные губы превращают мозг в желе. Никогда не была для мужа такой влажной, какой стала всего за пару минут жесткой ласки у стены.

Горько было от таких открытий. В соседней комнате спала дочь, а я каталась по кровати, пытаясь найти удобную для сна позу, и гнала неправильные мысли из головы.

Бранила себя за слабость.

Как мазохист окуналась в воспоминания.

И снова гнала некоторые прилипчивые, слишком пошлые образы.

Первый закон природы – «За все нужно платить» – сработал на мне безотказно.

Утром в зеркале отразилось самое настоящее разбитое корыто. Словно секс был не во сне, а в реальности, волосы напоминали воронье гнездо. Под глазами залегли тени. А цвет лица с «загар московский зимний» сменился на «болезненный серый».

Такую «красавицу» никто не стал пытать в садике, почему Маша отсутствовала целых два дня. Мой собственный босс, директор школы, утром прошел мимо, словно не узнал. А ученики вели себя удивительно смирно.

Никто не изображал обострение склероза, не просился в туалет каждые пятнадцать минут и не ныл из-за домашнего задания.

Если бы день до конца прошел так же спокойно, наверное, можно было бы порадоваться за себя. Но, как только я вернулась домой, в гости нагрянула Валя.

– Еле докостыляла до тебя. Хорошо, лифт работает, – с одышкой произнесла она и рухнула на обувную полку в коридоре как подкошенная.

– Позавчера ты и стоять без поддержки не могла. Успех налицо!

Пока подруга не спарилась, я помогла ей снять пуховик, шапку и сапожок, один-единственный, со здоровой ноги.