Несерьезная книга об опухоли - стр. 10
Ну, и все такое…
Но освоить буддизм в действии у меня не получалось. Тезис «измени свое виденье и изменится весь мир» – страшно важный. Я его понимал, но не мог прочувствовать. Я не умел медитировать. Я сидел часами в позе полулотоса, полностью расслабленный, очищал сознание, но не умел владеть энергией, пользоваться правильно чакрами. И главное – у меня не было покоя. Я был смятен. А какой буддист в смятении?
Я бежал от себя, от реальности, от людей. Тяжело вспоминать. Видимо, человеческая память так устроена, что самые тяжелые моменты немного ретушируются, что ли. Вру. Я все помню. Но не хочу вспоминать. Не хочу писать об этом. И вот однажды мы гуляли по лесу и встретили Альбину Акритас с мужем, они жили по соседству с домом моей бывшей (ну как по соседству? Километрах в пяти). Их семьи дружили. Альбина Георгиевна – изумительный художник (погуглите ее картины, не пожалеете!), может быть, самый лучший из современных, мне известных по крайне мере. Но дело не в этом. Она еще прекрасный человек. Она и ее муж. Они, конечно, знали о моей беде. И рассказали мне, как правильно медитировать, как что представлять, дали мне великую книжку Луизы Хей. И вера, очень постепенно, зажглась во мне. Я по инерции еще боялся, не спал ночью, но что-то изменилось.
ЧИТАЙТЕ КНИГУ ЛУИЗЫ ХЕЙ. ОНА ПРЕКРАСНА И главное – Акритас с мужем вселили надежду, сказали, что надо бороться, что это вовсе не приговор, что все зависит от нас самих… И я начал бороться…
Комментарии мамы
Когда Кирилл заболел, я все дни проводила в клинике Бурденко. В основном сидела в очередях к врачу, иногда по 5–6 часов. И смотрела на лица людей, на их потухшие мертвые глаза. Они уже мысленно похоронили себя или своих близких. Когда в коридоре появлялся Врач, возвращающийся после операции, очередь облегченно вздыхала: «Вот он, наш спаситель!» Многие произносили вслух. Эти люди доверяли только врачам и ничуть не верили в себя, в свои силы, в до конца не изученные, но безграничные возможности своего организма.
Мы с Кириллом почти сразу договорились: половину делают врачи, половину – мы сами. О том, как работал Кирилл, он напишет сам. Я расскажу о помощи родных в подобной ситуации.
Сначала было страшно, очень страшно! Но я быстро поняла, что слезами и бессонными ночами сыну не поможешь. А помогать нужно. И сбором средств на лечение, и консультациями с зарубежными клиниками, и многим, многим другим. Кстати, это еще и помощь себе: когда человек занят делом, нет времени на истерики и грустные мысли. Да и слезы отнимают много сил, а силы, ой, как нужны!