Нервные государства - стр. 12

Когда политикой овладевает логика толпы, политика все меньше сводится к мирным выборам представительства и все больше – к мобилизации. На улице или в сети толпы не являются представителем кого-то другого, как то парламент для электората или судья для системы правосудия. Толпа не ставит цели высказываться от лица общества в целом, словно некая «генеральная совокупность» для социального опроса, как инструмент формирования представления, о чем думает нация. В чем толпы действительно значимы, так это в глубине чувств, что собрали столь много людей в одном месте и в одно время. Как и войны в воображении националиста, толпы позволяют всякому индивиду ощутить себя частью чего-то большего. Это обстоятельство необязательно значит что-то плохое, но оно сопряжено с рисками и оттого играет на наших нервах.

Критический вопрос с точки зрения политики в данном случае – кто или что обладает силой поднять народ? Как показал ряд мейнстримных политических кампаний, которые в последние годы спасовали перед лицом бунтов и новых конкурентов, обращение к объективности и доказательности редко мотивирует людей физически или эмоционально. Так что же толкает их на столь прямое противодействие и что ими при этом руководит? Этот вопрос волнует маркетологов, специалистов по брендам и связям с общественностью, не говоря уж о политиках. Социальные сети соревнуются за «взаимодействие» с аудиториями, стремясь удерживать наше внимание максимально долго, предлагая контент лишь как наживку. Когда слова и образы уже не более чем средство, чтобы мобилизовать или привлечь народ, не важно, насколько верно или объективно они отражают реальность. В этом и есть суть истерии вокруг «ложных новостей» и пропаганды. Однако все это мы уже проходили.

В 1892 году французский врач, исследователь медицины и по совместительству антрополог Гюстав Лебон ехал по Парижу верхом, но вдруг оказался сброшенным с лошади и чуть не погиб. После этого случая Лебон долго размышлял – а почему так произошло? Можно ли получить ответ на этот вопрос, изучив повадки лошадей? В поисках зацепок он принялся рассматривать фотографии животных, надеясь обнаружить физические признаки их психологии. Лебона сильно вдохновлял Чарльз Дарвин, чьи труды по выражению эмоций также опирались на визуальный анализ изображений. Рождение фотографии позволило науке объективно анализировать лица и эмоции. Впервые в истории даже мимолетное выражение лица можно было запечатлеть и изучить. Там, где раньше имелось место лишь теориям и описаниям, стал возможен гораздо более научный подход к изучению эмоций. Изучение лошадей все дальше увлекало Лебона в сторону вопросов психологии и того, как объяснить человеческое поведение исходя из физических и биологических факторов. Областью психологии, заинтересовавшей его в наибольшей степени, оказалась та, в которой он сегодня шире всего известен: поведение толпы.