Нерушимый - стр. 16
– Лежи, лежи, красавчик. Все хорошо…
– Хорошо? – послышался чей-то визгливый голос. – Чего хорошего, Маринка? Опять все, что заработали, этим упырям пойдет!
– Ой, да боже ты мой, Ларис, оформят, штраф выпишут да отпустят. А в партию нам и так дороги нет. Так что не говори ерунды… – та, которую звали Маринкой, говорила с ярко выраженным фрикативным «г».
– Ага, легко тебе судить! – возразила визгливая. – У тебя будет первый прокол в фарцбилете, а у меня третий! За третий знаешь, что бывает?
– Страшилки это все, – сказала Маринка. – Никто никуда тебя не выселит, товарищ Шуйский не позволит.
– Да закрой уже рот! – вспылила визгливая, и я понял, что, скорее всего, она не хочет, чтобы ее отношения с товарищем Шуйским обсуждали при мне.
Интересно, о каком билете они говорили?
Я все-таки приподнял голову и увидел, что окружен четырьмя девушками и женщинами разной степени жизненной помятости, расположившимися на лавках вдоль бортов. Из их дальнейшего оживленного спора стало понятно, что девушек приняли в местном подпольном «бардаке».
Более не дергаясь и не опасаясь неприкрытых тылов, я лег на живот, смотрел на носки сапог на высоких каблуках и думал – не про сапоги, а про место, в которое попал.
То, что я в СССР, только в его современном варианте, а значит, в параллельном мире, – ясно. Какой он, этот мир, будем разбираться по ходу пьесы.
Смущало то, что в междумирье казалось понятным и логичным, как такое возможно? Ладно, допустим, наша жизнь – игра, а я жил хорошо, праведно, и мне выпал второй шанс, это я усвоил. Но почему именно мир, где СССР? И если есть такой, то, может, существуют и другие? Тогда правы те, кто утверждал, что вселенных – бесконечное множество.
В моем мире физики до сих пор спорят о том, есть ли мультивселенная. Жаль, не могу вернуться и предъявить доказательства. Какие? Да вот, например, советская проститутка с неким фарцбилетом из 2022 года в сапогах на высоких каблуках, на подошве которых выбита звезда и русским по полиуретановому написано: «Красный октябрь».
Ситуация была настолько абсурдной, что меня начало мелко трясти – то ли от холода, то ли от смеха. В автозаке, набитом проститутками, которые, вполне возможно, были комсомолками, еду я. Голый. Без документов. Без знаний современных реалий. И размышляю о мультивселенной.
– Девчата, – проговорила Маринка, – да он замерз совсем, гля, как трясется. Юлька, дай шубку, накроем его, а то околеет мальчик.
Какой я, на фиг, мальчик… Ах, ну да, мне же всего восемнадцать.
– Да Юлькина шубка ему на один зад, – проговорили басом, и надо мной кто-то склонился – пахнуло терпкими духами и застарелым табачным дымом.