Нерон. Император Рима - стр. 12

И все это вместила в себя родословная ее нерожденного ребенка с ее стороны. А что хорошего можно было сказать о его отце? Гней был из Агенобарбов, семейства, известного своей неуравновешенностью, распутством и склонностью к предательству. Он никогда не делал вид, что верен ей, а его вину в отношениях со своей сестрой Домицией Лепидой едва ли можно было извинить молодостью и неопытностью, как ее вину в таких же отношениях с Калигулой.

Тогда каков шанс, что ребенок, которого она ждала, вырос бы достойным членом общества? Оставалась только одна слабая надежда, что он пойдет в ее отца Германика. «Все соглашались с тем, – пишет Светоний, – что Германик обладал всеми самыми благородными качествами тела и разума в большей степени, чем выпадало на долю любого другого человека». Он был честным, обходительным и скромным, исключительно добросердечным и гуманным, но вместе с тем очень храбрым в бою, эффектным и вдохновенным, романтиком и идеалистом, поэтом, который одинаково хорошо писал стихи на латыни и на греческом, проницательным ученым и красноречивым оратором; страстным защитником бедных и угнетенных.

Вопреки всем противоположным отзывам о его семье, у новорожденного все же оставалась эта последняя надежда, и далее будет показано, что эта надежна была не совсем тщетной.

Ребенок – это был мальчик – родился с восходом солнца 15 декабря 37 года. Он пришел в этот мир ножками вперед, что расценили как очень дурной знак, но, когда это произошло, на него упало солнце, и это было воспринято как хорошее предзнаменование. Но когда домочадцы пришли поздравить его отца, рассказывая, какой у него родился прекрасный сын, Гней только рассмеялся и заметил, что от таких людей, как они с Агриппиной, могло родиться лишь нечто отвратительное и представлявшее опасность для общества. Он был беззастенчивым прямолинейным человеком, прекрасно сознававшим свои грехи и ничуть не смущавшимся ими.

Спустя девять дней мальчик в присутствии императора Калигулы получил официальное имя – Луций Домиций Агенобарб, поскольку всех его предков по отцовской линии звали Луций Домиций или Гней Домиций. Однако позднее он стал известен под именем Нерон, и с учетом этого будет более правильно говорить о нем в этой книге как о Нероне.

В это время Калигула, как уже было сказано, открыто жил со своей сестрой Друзиллой, в которую был страстно влюблен. Но поскольку он, по словам Светония, «жил в привычном инцесте со всеми своими сестрами», то, вероятно, был готов к тому, что мог сам оказаться отцом и этого ребенка. Но даже если так, интерес Калигулы к мальчику, несомненно, угас, когда он заметил на его головке нежные волосы ярко-рыжего цвета как у всех Агенобарбов. Маленький Нерон определенно был Агенобарбом, и этот факт привел в некоторое замешательство Калигулу, у которого еще не было детей и который, таким образом, увидел в этом малыше старшего кузена и соперника любому его собственному будущему сыну. В его мрачном подозрительном сознании начало расти недовольство Агриппиной, Гнеем и их ребенком, и вскоре это недовольство обернулось неприкрытой враждебностью с обеих сторон.