Неравный брак - стр. 25
А стихи он всегда сочинял в спальне – лежал на кровати, смотрел в потолок, вскакивал, выходил на лоджию.
Оказывается, и сейчас Лева был на лоджии, потому и не слышал, как вошла жена.
– Евочка! – обрадованно произнес он, появляясь в балконных дверях. – Куда это ты пропала? А я, когда с работы шел, даже по кофейням пробежался на Стефанплатц, думал, ты с Габсбургом своим беседуешь.
– Ты обедал?
Ева прошла в комнату, села на диван, положила руку на подушку в ярком чехле. Ковер был в тон подушке – тоже яркий, в разноцветных пятнах. Пятна расплывались в ее глазах. Она тряхнула головой – что за глупости, при чем здесь ее глаза, они и так расплывчатые, эти пятна, просто ковер такой, дизайн…
– Что ты сказал? – переспросила она.
– Что не обедал. – Лева смотрел с недоумением. – Тебя ждал. Работал, новое написал – не для песенок, свое… Хочешь послушать?
– Потом, Лева. Я хочу поговорить с тобой.
Недоумение на его лице сменилось легким недовольством: наверное, обиделся, что жена так равнодушно отнеслась к его новым стихам.
– Так срочно? – поморщился он. – По-моему, утром новостей у тебя не было. Или за полдня что-нибудь случилось?
– Нет, – покачала головой Ева. – Или случилось? В общем, это неважно. Я к врачу ходила, в университетскую клинику.
– Господи, да что с тобой? – ахнул Лева.
Конечно, он испугался: страховка-то от несчастных случаев.
– Ничего страшного, – улыбнулась Ева. – Я просто так, провериться. Регулярный осмотр.
– У гинеколога? – догадался он. – А… на какой предмет провериться? Женское что-нибудь? Или, может, беременность?..
– Нет, – несколько секунд помедлив, ответила она. – Совсем нет.
– Ну, что ж тогда волноваться! – облегченно улыбнулся он. – Не больна, не беременна, все прекрасно. Конечно, тебе надо регулярно проверяться, а я как-то не подумал, когда страховку оформлял. Ну, ничего, оплатим. Давай пообедаем, Евочка, я же все-таки работал! Не дрова колол, конечно, но стишок накропал, и недурной, между прочим. Только уж теперь после обеда прочту. – Не дожидаясь, пока жена займется обедом, Лева сам обошел барную стойку, включил плиту. – Борщ у тебя вышел великолепный, я ложечку попробовал, не разогревая. По мне, Евочка, черниговские рецепты твоей мамы – это высший пилотаж, куда венскому шницелю!
Ева тоже встала, поднялась на ступеньку кухни, едва не споткнувшись о завиток «басового ключа».
– Лева, – повторила она, – я хочу с тобой поговорить. Ты понимаешь, врачу кажется, что это и невозможно…
– Что – невозможно?
Он нарезал хлеб, положил в большую деревянную миску.
– Невозможно, чтобы была беременность. Ему кажется, у меня непроходимость труб. То есть я не могу иметь детей.