Нерастраченное время - стр. 18

Он прав. Я не ем. Не сплю. Не… живу.

– Сидишь целыми днями в детской и даже не пытаешься… – он мысленно подбирает подходящее слово, но так его и не найдя, только устало машет рукой.

– …Жить?.. – услужливо подсказываю я, обнимая колени и кутаясь в любимый Сонин плед.

– Не пытаешься… взять себя в руки! – наконец, находится муж. – Хоронишь себя… здесь.

Он пренебрежительно обводит взглядом комнату, которую перед появлением Сони мы обставляли вместе: выбирали детские обои, шторы, долго и до хрипоты обсуждали идеальный цвет мебели… А этим летом собирались сделать ремонт и сменить пузатых Винни Пухов и розовых Пятачков на лесных фей. Как же все переменилось.

Похоже, теперь детская вызывает у него лишь приступ дурноты, отчего моя собственная боль ещё больше начинает горчить. Наверное, Саше так легче. Он ходит новым маршрутом, в обход Сониной школы, не произносит её имени и убирает её вещи в дальний угол. С глаз долой, из сердца вон. Так, кажется, говорят?..

– Ну извини, что не могу радоваться светлому небу над головой! – срываюсь на крик, позволяя себе хоть какие-то эмоции, впервые за много дней, но мой голос сразу гаснет, как огонь на ветру, переходя на едва слышный шёпот: – Когда Сонечка… наша Сонечка… моя Сонечка…

– Так давай заведём ребёнка… – вздрагиваю, словно меня ударили или окатили ледяной водой. Поднимаю заплаканные глаза на Сашу, чтобы понять, не ослышались ли я. – Прости…

Он растерянно ерошит волосы, запустив в них пятерню, и смотрит на меня виновато, а мне вспоминается, как Сонечка упрашивала нас подарить ей братика или сестрёнку… Только Саша считал, что нужно сначала встать на ноги.

И вот теперь, когда я со всего маху рухнула на колени и не могу подняться, он наконец решился. Но какой ценой…

– Ты с ума сошёл!

Не сразу до меня доходит, что я отчаянно кусаю губы, пока не ощущаю мерзкий вкус металла во рту. Ну как он не понимает…

Разве можно заменить одного ребёнка другим?!

Можно поменять разбитую чашку на новую, сходив в ближайший супермаркет. Но ведь это человек. Наша дочь. Моя.

Увы, Саша, похоже, смирился и готов жить дальше, как будто ничего не случилось. Предав тем самым память о Соне, словно её никогда не было… Я не могу так.

Поэтому сухо благодарю его за заботу, и отворачиваюсь к стене, не желая видеть, как мой муж отказывается от прошлого. Будто взялся читать новую книгу, не дочитав прежнюю. И не так уж важно, что прежнюю у него безжалостно отобрали…

– Прости… – повторяет он тихо. – Я лучше пойду, – секунда, и дверь детской закрывается, чему я несказанно рада.