Непрошеные, или Дом, с которым мне «жутко» повезло. Книга вторая. Жизнь продолжается? - стр. 40
– Да ты, брат, не иначе пьян, – отказываясь поверить в услышанное, Усачёв округлил глаза и попытался уловить исходящий от Палыча запах перегара.
– Никак, нет… – в подтверждение, старший опергруппы выдохнул в лицо начальника весь воздух, находившийся в его лёгких. – …Я и сам сперва не поверил. Открываем капот, а там какая-то сухая трава: ни то сено, ни то солома.
– А ну, пошли. Покажешь… – генерал решительно направился в сторону слетевшего с трассы автомобиля…
Вслед за старшим опергруппы, Усачёв с трудом пробирался по едва протоптанной узкой дорожке. На самом подходе к провалившемуся в сугроб автомобилю, он чуть было не потерял равновесие. Дабы не шмякнуться и не опозориться на глазах у наблюдавшей за ними с дороги многочисленной милицейской публике, генерал поспешил опереться рукой, о крышу торчащей из снега «Победы». На ногах Александр Геннадьевич устоял. А вот рука его, словно прорвав тончайшую фольгу, продырявила насквозь проржавевшую крышу автомобиля и провалилась вовнутрь салона.
– Чёрт побери. Да она ж совсем гнилая… – чертыхнулся Усачёв, приближаясь к открытому капоту.
– Причём коррозия разъедает её с невероятной скоростью… – пояснил Палыч. –…Каких-то десять минут назад она ещё имела вполне пристойный вид и неплохое состояние железа. Совсем недавно, я с трудом мог открыть капот. А сейчас, будто слюда, он ломается под собственным весом. Ещё чуть-чуть и «тачка» рассыплется, превратившись в буро-жёлтый ржавый порошок. А теперь, товарищ генерал, взгляните сюда… – при этом подчинённый указал на то самое место, где и должен был быть двигатель. – …Если бы лично не гнался за этой «развалюхой», ни за чтоб не поверил в то, что она может передвигаться без какого-либо двигателя. И уж тем более, развивать скорость под двести километров в час.
Мотор автомобиля (его основная движущая сила), действительно, под крышкой капота отсутствовал. Кроме пожелтевших сухих стеблей камыша, да резкого и приторного болотного запаха там, вообще, ничего более не было.
На всякий случай генерал пошарил рукой по дну и извлек оттуда небольшую монетку. На ней была изображена лошадь с двумя, сидящими в седле всадниками. Повертев монетку в руке, Усачёв машинально сунул её в карман, после чего обернулся к старшему опергруппы.
– Прикажи своим, ещё раз перешерстить салон. Пусть снимут сидения, режут обивку, разбирают её по винтикам. Короче, ни мне тебя учить. Авось найдут, какую зацепку.
– Слушаюсь.
– Ты, кажется, что-то говорил по поводу бомжа?.. Пойдем-ка, послушаем его историю.
Заметив вошедшего в «теплушку» генерала, дознаватель, беседовавший с задержанным, тотчас встал.