Непрощённый - стр. 54
— Даш… Я впервые слышу об этом, - севшим голосом произносит Соболев. - Я не просил его угрожать… Это он сам проявил инициативу. Получается, Димка подставил меня,- он заходит в мой номер.
— Таких врачей, как твой друг, надо не просто лишать лицензии, а расстреливать без суда и следствия, - отпиваю текилу прямо из горлышка бутылки.
— Он просто очень переживает за меня всегда и...
— Он просто такой же выродок, как и ты. Не даром вы дружите! – ядовито щерюсь.
Соболев не находится, что ответить. Молча забирает у меня текилу и делает большой глоток.
— А хочешь, расскажу, как всё было? – саркастически ухмыляюсь. - Ты настолько струсил, настолько не хотел брать ответственность, что тебе было удобно поверить во всё, что угодно. Вот ты и придумал для себя байку про «мнение врача». А сейчас ты на ней настаиваешь, чтобы хоть как-то оправдаться. Мол, это всё он, подлец, виноват, а я-то хороший.
Михаил снова присасывается к бутылке с кактусовой водкой. Я отхожу к окну и невидящим взглядом впериваюсь в кромешную темень за стеклом.
— Даш, прости меня. Прости, пожалуйста! Ну что мне сделать? На колени встать? Если бы я только знал, я бы никогда в жизни… Я так сожалею, что поверил ему, а не тебе… Даша! Ну прости меня!
Я столько лет хотела услышать эти слова. Мечтала увидеть раскаявшегося Соболева. А когда это случилось, ничего не чувствую. Во мне будто не осталось никаких эмоций. Вместо души - зияющая чёрная дыра.
— Соболев, да я давно простила, но не забыла. Ты меня убийцей сделал, а такое хрен забудешь, - отвечаю спокойно.
— Но ведь ещё не поздно всё исправить, - он понижает голос до своей фирменной обаятельной хрипотцы. - Я люблю тебя, Даш. Мы можем быть вместе и...
— Ты совсем больной на голову? Или перепил? – оборачиваюсь и внимательно скольжу глазами по его лицу.
— Я клянусь, что люблю тебя. Всегда любил! Дашунь, давай попробуем начать всё сначала? – Михаил кладёт руки мне на плечи.
— Соболев, иди на хер, - устало выдыхаю. Ощущение, что я разгрузила три вагона угля.
— Я бы очень хотел от тебя дочку, - Михаил настолько обаятельно улыбается, что с лёгкостью растопил бы глыбу льда.
— Вон! - отталкиваю его. - Я сказала: «Пошёл вон!» – ору не своим голосом.
Соболеву хватает ума не спорить. Он уходит. А я падаю на кровать крестом.
Что девочки делают, когда им больно? Звонят подружкам или маме. Я давно уже никому не звоню. И не плачу. С тех пор, как вышла из клиники двенадцать лет назад. В тот день у меня будто атрофировалось сердце, а вместе с ним все чувства. Я стала эмоциональным инвалидом. Ну то есть, я способна иногда дать слабину, позволить себе забыться на мгновение, но вовремя торможу любой душевный порыв.