Непристойные предложения - стр. 100
В своем отчаянии он безнадежно щипнул материал, в который был упакован. На кончиках пальца остались два крошечных фрагмента.
Света было недостаточно, чтобы осмотреть их, но тактильные ощущения не оставляли повода для сомнений. Бумага. Его завернули в огромный кусок материала, очень похожего на бумагу.
Это логично, подумал он, действительно логично в этих странных обстоятельствах. Так как отростки флефнобов, которых он видел, состояли исключительно из тонких щупалец, на концах которых были или глаза, или треугольные окончания, и так как им требовались выступы на лабораторном столе, чтобы закрепляться за них, клетка из бумаги с их точки зрения была вполне пригодной преградой к бегству. Их щупальцам просто не за что было зацепиться, а мускульной силы было, очевидно, недостаточно, чтобы разорвать тонкие листы.
Но именно это он и сделает! Мэншип не считал себя силачом, но думал, что в экстренном случае сможет вырваться из бумажного пакета. Это была успокаивающая мысль, но в тот момент ничуть не более полезная, чем крупица ценного знания о башне, торчавшей рядом с его квартирой.
Если бы можно было хоть как-то донести эту информацию до Лирлда и его группы. Может, тогда они поймут, что текущая версия лишенного разума ужаса из гиперпространства, которой придерживались флефнобы, имеет ряд подкупающих интеллектуальных качеств, и, возможно, они смогли бы придумать способ отправить его обратно домой. Если бы, конечно, захотели.
Вот только он не мог передать им эту информацию. Все, что ему оставалось, по какой-то непонятной причине, особенно удивительной из-за противоположных эволюционных путей развития людей и флефнобов, – это получать информацию. Поэтому бывший доцент Клайд Мэншип тяжело вздохнул, еще больше ссутулил плечи и флегматично подготовился к приему сигналов.
Между делом он аккуратно и любовно расправил на себе пижаму, – не потому что был латентным портным, восторгавшимся текстурой ткани, – а из-за агонизирующей ностальгии. Он вдруг понял, что эта недорогая зеленая одежда донельзя стандартной выкройки – единственная вещь, напоминавшая о его мире. Это был единственный так называемый сувенир, оставшийся от цивилизации, породившей Тамерлана и терцину[9]. Вот именно эта пижама, кроме его бренного тела, – единственная связь с Землей.
– Меня заботит лишь одно, – комментировал сын Гломга, исследователь, и так как его голос звучал громко, было понятно, что бумажный барьер ничуть не влияет на возможность Мэншипа слушать. – Я могу привести сюда этих инопланетных монстров или оставить их в покое в их собственном мире. Если все сводится именно к этому, то, конечно, я предпочту оставить их в покое. Я просто хочу сказать, что не боюсь бросить вызов вечности, в отличие от моего папы, а с другой стороны, я не могу поверить в то, что ваши исследования, профессор Лирлд, приведут к открытию чего-либо по-настоящему важного.