Непревзойденные - стр. 28
Но вернемся на чемпионат мира в Калгари и снова послушаем воспоминания И. Родниной:
«На другой день меня привезли на жеребьевку. Когда мы вошли в зал, все замолчали и повернулись к нам.
Пришла на тренировку. Каждый прыжок – удар кувалдой по голове. Вечером – выступать. Обязательная программа. Шеф поставил самый быстрый вариант. У нас их несколько – одна минута тридцать одна и так до минуты тридцати пяти. Ведь у магнитофонов скорости разные, и надо это учитывать. Как ни странно, это было одно из самых удачных моих выступлений в обязательной.
Чувствовала себя очень плохо. На другой день на тренировке ничего не могла делать. После каждого прыжка должна была отдыхать. Сделала все, кроме бедуинского – это когда голова вниз и ногами болтаю.
Произвольная. Чувствую, что сейчас умру. Прокаталась полторы минуты, только одна мысль в голове: дотянуть до прыжка в два с половиной оборота. Дальше программа для меня не существовала. Отключилась после бедуинского. Между двадцатью и тридцатью секундами до конца. Сплошная темнота, круги перед глазами… Площадки я не видела. А в Калгари она не такая, как у нас: у́же и короче, а для фигуристки и три сантиметра имеют значение. Я старалась только различать борт, чтобы в него не влететь. Что делаю – не понимала.
На другой день шеф спрашивает: «Что же ты двойной сальхов не прыгнула?» Я думаю: где? когда? А потом дошло: в первой комбинации. Единственное, что в памяти осталось, – конец нашей программы. Его потом много раз по телевидению показывали. Если б не телевизор, я, наверное, и этого не помнила бы.
Когда делала поклон, упала на колени – у меня потом два синяка было приличных. Шеф вытащил меня со льда, усадил… У меня истерика, я рыдаю навзрыд, почему, зачем – не знаю. Шеф пытался меня спиной закрыть, а телекамеры сверху вылезают…»
На том турнире Роднина и Уланов вновь взяли «золото». Как оказалось, последнее для них, поскольку вскоре после возвращения на родину их пара распалась, из-за того что Уланов не захотел больше кататься с Родниной и женился на Людмиле Смирновой (свадьбу на 200 человек играли в ресторане гостиницы «Москва», после чего молодожены переехали в Ленинград). Пара Роднина – Уланов перестала существовать. В итоге в чемпионате СССР в апреле 1972 года Роднина не участвовала, наблюдая за турниром с трибун.
Говорят, после этого фигуристка подумывала уйти из фигурного катания, поскольку не верила, что сможет найти для себя достойного партнера, с которым ей удастся сохранить свое лидирующее положение в спорте. А быть на вторых ролях ей не улыбалось – она этого просто не перенесла бы. Однако руководство ЦСКА было другого мнения, поскольку понимало, чем чревата потеря такой спортсменки. Это все равно что собственной рукой зарезать курицу, несущую золотые яйца. Ведь Роднину в ЦСКА всегда ценили и позволяли ей многое из того, чего другим не прощали. Например, министр обороны Гречко хотел, чтобы Роднина стала военнослужащей и, как и положено, носила военную форму. На что фигуристка ответила категорическим «нет». Так и сказала: «Пусть Жук и Уланов носят форму, а я не буду. А если будете настаивать, вообще уйду из ЦСКА». Сказать так она уже имела полное право – ее авторитет в мире был безоговорочным. И терять такую спортсменку ЦСКА было не с руки. Поэтому, в виде исключения, ей разрешили не носить военную форму.