Непрерывное восхождение. Том 1. Сборник, посвященный 90-летию со дня рождения П. Ф. Беликова. Воспоминания современников. Письма Н. К. Рериха, Ю. Н. Рериха, С. Н. Рериха. Труды - стр. 11

Подвижническая работа Павла Федоровича на ниве культуры не была отмечена никакими наградами. Но ей воздали должное почитатели семьи Рерихов. Летом 1983 г., когда Павла Федоровича уже не было в живых, альпинисты новосибирского Академгородка взошли на безымянный пик Алтая. Покоренной вершине дали имя «Пик Беликова». Через этот пик идет дорога к вершинам семьи Рерихов.

С Павлом Федоровичем Беликовым у меня было сводное родство. Его жена Галина Васильевна – двоюродная сестра моей мамы. В детстве они росли вместе и в молодости были очень дружны. Я тоже с раннего детства обожала тетю Галю, но наше общение не стало сердечным. Родственные отношения поддерживались в основном только по праздникам, когда встречались за столом на чьих-либо именинах и пели под гитару. Павел Федорович превосходно знал весь бытовой репертуар. Обычно начинали с песни Н. И. Языкова «Из страны-страны далекой» или какой-нибудь другой по настроению. Пели все: «Вечерний звон», «Тройку», «Лучинушку», «Бубенцы», «Хризантемы», «Калитку», «Тени минувшего», «Среди долины ровныя», «Вниз по матушке, по Волге», «Рябину», «Ой, полна коробушка», «Очи черные», «Метелицу», «То не ветер ветку клонит», «Зимний вечер», «Парус», «Выхожу один я на дорогу» и т. д. По домам расходились, когда репертуар был исчерпан.

Мы, коренные жители Эстонии, русские из пограничных районов – Нарвы, Васькнарвы, Печор – жили здесь на протяжении столетий. Советский режим в Эстонии, репрессии, мировая война раскидали нашу родню по планете: одних – в ГУЛАГ на Урал, в Сибирь, других – в Америку. После войны мы жили в очень стесненных условиях и все же соблюдали патриархальные традиции, которые постепенно исчезали по мере ухода из жизни старшего поколения.

Я всегда восторгалась Павлом Федоровичем. Поражалась его эрудиции, восхищалась метким юмором. Моя мама курила и однажды сказала в присутствии Павла Федоровича в свое оправдание, что Е. П. Блаватская тоже курила. И тут Павел Федорович заметил: «Если бы Вы, Клавдия Дмитриевна, написали “Тайную Доктрину”, то мы бы Вас простили!»

Хочется привести эпизод из воспоминаний снохи Павла Федоровича – Аллы. Внучка Павла Федоровича мечтала о живом цыпленочке, и любящий дедушка принес ей заводного, и не одного, а целый выводок механических цыплят и завел их одновременно!

Павел Федорович любил и, как никто, знал поэзию. Мне очень нравилось, как он читал стихи, в том числе и свои, – очень музыкально и своеобразно. Стоило только сказать о чем-либо понравившемся, как он тут же брал в руки томик и начинал декламировать. Полное собрание большой и малой «Библиотек поэта», основанных М. Горьким, всегда было у него под рукой.