Непреднамеренное отцовство - стр. 32

— Ладно, — спрыгивает Ромка с дивана. — Папа, нажми, пожалуйста, паузу.

Ромка уходит, когда Нажинский нажимает паузу. А вот я пошевелиться не могу. Полотенце сзади сползает, а пальцы сжимают ткань на груди так сильно, что кажется, будто окаменели. Да и холодно, вообще-то, мокрой тут стоять. Уже аж зубы стучать начинают.

— Отвернись, пожалуйста, — прошу, не зная, что ещё сказать.

— Зачем? — поднимает бровь удивлённо.

Действительно, блин.

— Затем, что у меня падает полотенце, и мне нужно его перехватить, чтобы замотать снова и убраться отсюда, — отвечаю так, будто говорю с идиотом. Надеюсь, сарказм он ощутит.

— Что я там не видел?

Я буквально давлюсь слюной, пытаясь ответить. Вот гад!

— Класс! — только и остаётся, что иронизировать. — Так если ты меня разок видел голой пять лет назад, может, мне вообще раздетой ходить?

Боже, Соня, что-о? Сама хоть думай, что ляпаешь.

Но поздно, уже сморозила.

— Вообще-то, в доме ребёнок. Это было бы неприлично.

И это с абсолютно беспристрастным видом.

— Ладно, — киваю, желая поскорее закончить этот странный разговор.

Извернувшись, перехватываю полотенце и шлёпаю мокрыми босыми ногами обратно в ванную.

А когда возвращаюсь, Ромка смотрит мультики и ест мороженое. Нажинского в квартире уже нет, как и лужи, которая натекла с меня.

— Солнышко, откуда у тебя мороженое? Мы ведь ещё не завтракали.

— Я сказал папе, что голодный, и он предложил найти себе что-нибудь в холодильнике. Я и нашёл, — отвечает Рома, пожав плечами.

Отлично, что ж. Мультики и мороженое в восемь утра. Что дальше папочка разрешит? Мотоцикл и девочки в двенадцать?

Ох.

Мы собираемся и едем в детский сад. Сегодня у Ромки первый день, и нам сказали приехать к девяти. Я волнуюсь. Как его примут дети? Какой окажется воспитательница? А родительский коллектив?

Про этот сад я почитала отзывы в интернете. Их не так много, потому что садик частный и очень дорогой.

Но вот Ромка, кажется, совершенно не нервничает. Немного возбуждён от предстоящих знакомств, но это радостное возбуждение. И я очень надеюсь, что он не разочаруется.

Пока едем в такси, вспоминаю вчерашний вечер. Нажинский вернулся рано, и Рома очень обрадовался. Пообщались они совсем недолго, а потом Ярослав ушёл в свой рабочий кабинет. Но и этих пяти минут скудного разговора о машинах сыну хватило, чтобы я потом его уложить до десяти не могла. Детские глазки горели, и он без умолку болтал, как папа ему рассказал, какая у него раньше была машина, и почему он её решил заменить.

Детское восприятие возвело это общение в пять-шесть коротких предложений в ранг полноценного разговора, наделило важностью и ценностью.