Неправильный солдат Забабашкин - стр. 35

– Хорошо тебя научили, раз он понимает. И судя по тому, что он мотает головой, плавать он не умеет?

– Вы всё правильно поняли.

– Вот же гад, – стиснув зубы, прошептал Садовский и предложил: – Товарищ командир, а давайте его пристрелим, сволочь фашистскую.

– Отставить. Он может быть ценен для нашего штаба, – тут же отверг конструктивное предложение лейтенант госбезопасности.

– Тю, чем же он ценен может быть? Портфель-то его у вас. Там наверняка ценные сведения, – кивнул на саквояж догадавшийся красноармеец. – Так что он ни вам, ни нам не нужен! Кокнем его – и вся недолга!

Немецкий офицер словно бы почувствовал, что речь идёт о нём, и быстро что-то проговорил. Однако вникать в его слова смысла не было. И так всем без перевода понятно, что он просит, чтобы мы его не убивали.

– Отставить! Я сказал: он должен быть доставлен в штаб. Это приказ, и он всех касается! – вновь сказал Воронцов и, вздохнув, констатировал очевидное: – Раз никаких плавсредств у нас нет, будем пробовать найти брод. Якименков, проверь глубину реки, и если она глубокая и по дну перейти нельзя, то плыви влево отсюда. Зорькин, ты плыви вправо. Как услышите свист, возвращайтесь назад. Забабашкин и Садовский прикрывают. Я слежу за пленным.

Названные красноармейцы быстро скинули сапоги, гимнастёрки и, не снимая штанов, полезли в воду.

Река, к нашему сожалению, была приличной глубины. Якименков сделал всего пару шагов от берега и уже оказался по шею в воде.

Чтобы быстрее переправиться на нашу сторону, я предложил развязать руки немцу, перевернуть его головой вверх и тащить на тот берег, словно бы мы спасаем утопающего.

– Гм, мы его, пожалуй, так утопим, – с сомнением в голосе произнёс Воронцов.

Я пожал плечами, выдав прописные истины о том, что пути Господни неисповедимы и что Бог ни делает, то к лучшему.

А потом, увидев ошарашенный взгляд командира, пояснил более атеистическим языком:

– У нас всё равно другого выхода нет. Не бросать же его тут, если уж почти довели.

К этому времени красноармейцы провели разведку глубины, и окончательно стало ясно, что брода они найти не могут. Точнее сказать, что это пока было ясно только мне, потому что никто ничего в темноте разглядеть не мог.