Неправильный разведчик Забабашкин (ФИНАЛ) - стр. 28
Вон курят два сотрудника железнодорожного узла, наверное, стрелочники или обходчики. Остановились у фонарного столба с прибитой жестяной табличкой Rauchen Verboten1 и попыхивают себе огонёчками: один, постарше и лысоватый – трубкой, второй, помоложе и с щегольскими усиками – папиросой.
Вон вальяжно лежит на крыше сторожки упитанный рыжий котяра с драным хвостом и, судя по всему, дрыхнет, как сурок. Однозначно прошёл какой-то углублённый специальный курс по непрерывному сну в экстремальных условиях по методикам тибетских монахов или ещё какого ОСНАЗа2, поскольку реагировал только на гудки – раздражённо поворачивал в сторону нарушителя богатырского сна ухо, морщился и продолжал сопеть.
Составы проезжали почти регулярно. Каждые минут пятнадцать-двадцать какой-нибудь поезд обязательно появлялся на горизонте. Везли в основном либо уголь, либо цистерны с бензином и мазутом. Впрочем, иногда проходили составы, которые состояли из закрытых транспортных вагонов. Что было внутри тех вагонов, я не знал и как ни старался рассмотреть – это не удавалось.
Где-то через час довольно плотного трафика появился состав, который шёл очень медленно по дальнему от меня пути. Меня это заинтересовало, ведь все ранее проходящие поезда двигались с более высокой скоростью.
Когда тянущий вагоны паровоз стал приближаться к замеченному мной ранее пешеходному путепроводу, то начал замедляться и в конце концов остановился прямо под эстакадой. Двери первого и последнего вагонов открылись, и оттуда выбежало по десятку солдат, которые цепью рассредоточились вдоль состава.
Разумеется, после этого мой интерес к данному составу вырос ещё больше, и я сфокусировал зрение… Картина, открывшаяся мне, оказалась поистине ужасной. Двадцать пять крытых деревянных вагонов, что тянул паровоз, были с окнами, а точнее сказать, с окошками, причём зарешеченными. Заглянув в эти окна, я увидел плотно стоящих внутри каждого вагона людей, одетых в полосатую форму заключённых.
«Конечно, вряд ли их в лагерь смерти этапируют, – размышлял я, закипая от злости на врага. – Если бы хотели уничтожить, то не нужно было бы везти в Германию. Значит, всех заключенных решили сделать безвольными рабами. Но это никак не оправдывает немчуру и ни в коей мере не снимает с них ни капли ответственности за все преступления, которые будут, были и есть в отношении военнопленных и не только. Отныне эти бедные люди обречены на беспрекословное повиновение своим хозяевам. А за любое непослушание их будут ждать боль, пытки и смерть. И это ужасно!»
Разумеется, представив себе всё то, через что военнопленным придётся пройти, я, не думая ни секунды, решил, что не могу оставаться в стороне.