Неправильный разведчик Забабашкин (ФИНАЛ) - стр. 20
– Ясно, – кивнул я, пытаясь вспомнить, а продаются ли в этом времени беруши.
«А то как спать-то по ночам, если там совсем уж громыхать будет?»
Но вспомнить не сумел, поэтому решил при случае зайти в аптеку и узнать о чем-то подобном. Если, конечно, слова и опасения разведчика подтвердятся.
Чтобы не терять времени на дорогу до вокзала и ожидание поезда, решили пройти пешком.
По дороге общались в основном о фронте. Немец наступал по всем направлениям, и у нас было о чём поговорить. Разумеется, резидента в первую очередь интересовало, как воспринимают войну красноармейцы и обычные советские люди.
От задаваемых вопросов я иногда впадал в ступор, сразу не зная, как ответить. Вот, например, что можно было ответить на вопрос: «А есть ли консервированные сосиски в Красной армии?» Или: «А видели ли вы советских граждан, радующихся приходу немцев?»
Я не знал, как правильно на все эти странные вопросы отвечать, поэтому говорил правду: никого радующегося не видел, как и не встречал никаких сосисок, в выпуске которых промышленностью СССР этого времени я вообще сомневался.
Отвечая на вопросы, я, в общем-то, понимал, почему именно Антон Фёдорович интересуется буквально всем, ведь на Родине он не был более десяти лет. И хотя в середине сороковых годов двадцатого века время течёт медленнее, чем в сумасшедшем двадцать первом, но всё же прогресс накладывает свой отпечаток на изменения жизни и уклада в обществе, и собеседнику они были очень интересны. К тому же нельзя забывать, что разведчик живёт и работает в стране, которая отделена железным занавесом, где блокируется любая информация, кроме пропаганды, выгодной Третьему рейху.
Конечно, был он человек интеллектуально развитый и мог отличать зёрна от плевел. Этому способствовала и работа, обеспечивавшая его самыми разнообразными потоками информации. Однако вот так, с глазу на глаз, пообщаться с тем, кто воочию видел фронт и может рассказать, что там происходит, он смог впервые. И я, несмотря на то что был уставшим, рассказывал ему всё как есть, иногда по несколько раз пересказывая тот или иной момент, углубляясь в детали то с одной, то с другой стороны.
За разговорами мы довольно быстро добрались до Вустермарк и приблизились к стоящему на окраине двухэтажному четырёхквартирному дому, который можно было назвать коттеджем на четыре семьи.
– Вы будете жить на втором этаже. Квартира номер два. Если вас спросят, скажите, что сдал вам ее ефрейтор Ганс Моор. Сам же он уехал на Восточный фронт. Запомнили?
Вошли в подъезд и под светом тусклой лампы, горящей желтым светом, по деревянным скрипучим ступеням поднялись на второй этаж. Подошли к массивной двери, покрашенной тёмно-коричневой краской.