Неправильный оборотень - стр. 28
– А Лийска что сказала?
– Да чо дитё после таких мученьев скажет? Как перекинулась, беленька, крохотная, худющая, одни глазищи зелёные на лице да волосёшки, что огонь. Говорит, то ли Лийса, то ли Вийса. Только и лепечет: «Лийса-Вийса». А видать, раз перекинулась, то годков пять-шесть есть, а больше ничё не знаем. Уж сколько годов-то прошло – никто её не ищет. Вот и думаем, что ворюги те её родителев порешили, а её, верно, магам на опыты везли, и Уруску покрали для того же… А зверёв выпустили с клеток. Правда, не все в лес-то побежали. Да ты ж нашего Волчка помнишь, он в прошлом году сдох – вот он из тех. Увязался за Ррыком, верно, вожака признал, так у Ррыка поначалу во дворе и жил. Ррык его потом к нам привёл, потому как сам – то здесь, то уезжает. И покормить-то волка может забыть, у него ж и скотины сроду не было.
Я вспомнил нашего угрюмого сторожа, что жил во дворе. Он, действительно, никогда не играл, домашних не трогал, но и панибратства не позволял. Аккуратно освобождаясь от детских ручонок, нырял куда-нибудь под сарай, чтобы не достали. И только при появлении Ррыка оживлялся, ходил следом, не сводя с него глаз, и с радостью бросался выполнять нехитрые поручения вожака – привести того-то или унести что-нибудь тому-то. И никогда не ошибался, хотя был простым зверем.
Впрочем, он довольно долго прожил для волка – надо бы спросить у отца или Ррыка…
– …Верена-то и приютила девчонку. А рыжая эта только с Вереной да с Урусом ласковая. Сам, чать, слыхал, как языком чешет. Ты ей слово скажешь – она те десять, иной раз не посмотрит, что старше…
Да уж, всем в деревне ведомо, что Лийсу лучше не задевать, а лучше всех это знают несостоявшиеся женихи. Хотя вот который год, только начинается течка у лисицы, а уж полный двор оборотней.
А ведь по годам Лийска считается перестарком, но желающих не становится меньше. Неужто, лисица и впрямь ждёт, когда Урус в силу войдёт?
Вспомнилась картина на сеновале, да так ярко, что опять кинуло в жар. Так ведь, действительно, Уруса могут убить.
В этом году Гром к ней в женихи набивался. А он зверь матёрый, злой и хитрый, с ним мало кто потягаться может. Да и я бы даже и не подумал с ним спорить, я ж – щенок против него. Вспомнилась радость Уруса и моя стычка с дикими – я даже не понял, на кого пошёл, сгоряча заступился за своих.
– Да видать, девчонка-т не из простых…
Это о ком бабка говорит? А-а, всё ещё про Лийску.
– За стол-то, как впервораз сели, она на краешке стула присела, спинка пряменько-пряменько, ручки сложила по-благородному. Каша-то простая, овсяная. А она ложечку так красиво ручкой-то взяла, понемножечку в ротик накладывает. Не хлюпает, не дует на кашу и не сопит. Прям вся такая, как картинка. После еды «спасибо» говорит. А вот работу какую, там полы помыть аль посуду, ничё не умела, всему её Верена учила. Видать, с прислужниками жила. Вот вся такая благородная, а не искали никто… А может, издалеча привезли… Илка у ей есть.