Неправильный оборотень - стр. 25
Приподнялся ещё раз. Стараясь не смотреть на брата с лисой, огляделся. Ага, выход с сеновала с моей стороны.
На четвереньках, стараясь не шуршать сеном, прокрался к лестнице. А сеновал-то наш! Это что же вчера было-то? Как я в такой компании на сеновале очутился? А раньше мы с братом часто тут ночевали, пока он не начал бегать на игры в Лийскин двор… И чего вдруг бабка её невзлюбила?
Ох, а голову-то как разламывает! Помнился перекид… олень… ОЛЕНЬ! Дикие… застолье.
Брат, весело балагуря, разливает брагу по кружкам. Откуда-то из-за пазухи украдкой достаёт флягу. Оглядываясь на старших, понемногу что-то плещет в каждую посудину. Потом делает знак нам, молодым оборотням, чтобы разбирали кружки.
Музыка… девичьи руки, тянущие меня в круг… чьё-то жаркое дыхание, губы… плач Орринки: «Отпусти! Отпусти его! Он не хочет с тобой! Я всем расскажу, какая ты…».
Всё! Дальше не помню.
Еле добрёл до крыльца, плюхнулся на ступени. Слава Сиянию, в это время суток крыльцо укрывалось в тени, солнце добиралось до него только ближе к вечеру.
О-ох, как плохо-то – голову ломило, кишки в животе в комок стянулись.
– А чегось, Горушка, за головку-то держисьси? Брага-т на вашем столе совсем никакая была… Компот прям, а не брага. Неуж, не доглядели, винцо вам выставили? Аль самогону кто дал? Ужо, скажу Ррыку-то, пошто молодых портют…
– Баб, это…
Ох! Голову не поднять! Да что б такое придумать, чтобы бабка вожаку чего лишнего не сказала?
– Баб, ну, мы сами там бутылку какую-то нашли, попробовали… интересно ж.
– Ишь ты, попробовали! Пробовальщики… Я ж смотрю, рожи-т у молодых больно красны-то стали… Которы девок прям на кругу цуловать принялись… Срамота!
– Ба-аб, голова трещит, у тя травки никакой не заварено? Пить хочется…
– Иди-ползи на кухню-то, там кринка с рассолом капустным стоить. По такому делу рассол – самое налучшее средство… от бутылей найденных.
Бабку не переспоришь! Да и я не в том состоянии, чтобы перечить.
А кухня-то как далеко у нас устроена! Раньше никогда не замечал… Ох! Наконец-то, добрался. Вот он – капустный рассол… холодненький, кисленький… самое то!
Под бабкино ворчание голову потихоньку стало отпускать, и животу полегчало. Всё ещё придерживая голову рукой, сидел на лавке, наслаждаясь ощущениями. Невольно вспомнил Уруса с Лийской.
И что меня торкнуло спросить?
– Баб, а ты чего так Лийсу невзлюбила?
Бабка так и застыла возле ларя, из которого доставала хлеб, напечёный матерью впрок. А после развернулась и села на ларь, как на лавку – за что нас, детей, всё время ругала нещадно.
– А ты чегось Лийску-то помянул? Аль опять Уруска с ей любится? Вот, лисица окаянная! Опять парня с панталыку сбивает! Зараза такая! Сколько ж вкруг её оборотней вьётся – бери любого. Так нет ведь, никого не подпущает, с Уруской по углам тискается, а его из-за её, того и гляди, порешат…