Неправильный красноармеец Забабашкин - стр. 29
– Ни хрена не видно, – нервно постучав пальцами по костяшкам руки, произнёс Зорькин.
Ну а Садовский, по своему обыкновению, задал более пессимистичный, но всё же актуальный вопрос:
– А что мы вообще высматриваем-то?
– Кто бы знал, – прошептал я и тут аж заморгал от неожиданности.
А произошло это, потому что я увидел крайне необычную картину. Кучки травы и грязи, что были в поле на той стороне дороги, где-то в полукилометре от неё, взяли да и проползли несколько метров.
Моментально сфокусировал там зрение и уже через секунду докладывал лейтенанту госбезопасности:
– Вижу не менее тридцати-сорока пехотинцев противника. Левее, на десять часов. Они ползут в междурядье, на картофельном поле.
Воронцов сразу стал осматривать то место в бинокль и уже через пару секунд произнёс:
– Ага. Вижу.
Каких-либо команд командир не подал, поэтому я также продолжил рассматривать неприятеля.
Все ползущие и прячущиеся в поле солдаты врага были неплохо замаскированы. Кроме камуфляжной пятнистой одежды, каждый пехотинец для большей скрытности применял ветки кустарника и длинные стебли трав. Утренняя дымка и дождь способствовали незаметному продвижению, и, если бы не моё аномальное зрение, то вряд ли бы я смог заметить этот отряд с такого внушительного расстояния. Их и в бинокль-то разглядеть, очевидно, было очень сложно, что уж говорить про обычное зрение.
И подтверждением моего вывода послужили слова нашего командира, которые он произнёс спустя долгие полминуты.
– Хрен его знает, Забабашкин, где ты там под сорок штыков насчитал?! Я пятерых только увидел.
– А я вообще никого не вижу, – прищурился Садовский, вглядываясь в сторону дороги.
Я спорить не стал, хотя мог бы, показывая направление каждого «холмика» и «куста», даже указать, кто где расположился и как куда ползёт. Не было на то времени. Сейчас надо было решить, что с этим открытием делать. Как нам сообщить о ползущем наступлении в штаб дивизии?
Воронцов словно бы прочитал мои мысли.
– Эх, жаль, что мы сюда связь не провели. Судя по всему, наши их не видят. Туман, словно специально, у наших окопов более плотно стелется. И дождь этот проклятый ещё мешает. Так и проспят вражин, пока они перед носом не появятся.
– Тоже думаю, что не видят, – согласился с ним я и, наконец, задал самый важный на текущий момент вопрос: – И что мы в данной непростой ситуации будем делать?
Воронцов потёр руками лицо и, вновь прильнув к биноклю, задумчиво произнёс:
– Пока не знаю… Ты заметил, что они почти не перебегают, а просто ползут. Они же так выдохнутся. Тяжело же ползти. Какое-то странное наступление.