Неправильная женщина - стр. 13
С чувством до конца выполненного долга Антонина Кузьминична опустилась на стул, вытащила из кармана строгого учительского сарафана носовой платок и даже демонстративно утерла со лба так и не выступивший пот, дабы еще раз дать всем понять, как серьезно создавшееся положение. В это время прозвенел звонок на урок. Директриса освобожденно вздохнула и сказала, обращаясь к бдительной математичке:
– Вы… идите, Антонина Кузьминична… У вас, кажется, тригонометрия у десятиклассников?
– Да, но… – начала было возражать учительница, которая посчитала для себя оскорбительным, что ее так вот запросто выгоняют с поля боя, где она могла бы еще себя проявить ого-го как. Да и вообще, хотелось бы знать, какое заслуженное наказание понесут вовремя отловленные ею нарушители приличий.
– Идите! – Директриса не дала ей закончить, а в голосе уже зазвенел металл.
– Ну… как хотите… – Антонина Кузьминична развела руками, что означало: она их умывает и за последствия уже не несет никакой ответственности.
Когда за учительницей математики захлопнулась дверь, Лидия Ивановна посмотрела на застывших статуями десятиклассников и сказала:
– Свои чувства надо уметь держать при себе. Не стоит их демонстрировать посторонним.
Поскольку ответа от юношества не последовало, директриса обратилась к Ермаковой из десятого «Б», которая стояла к ней ближе всего:
– Ну, что скажешь, Татьяна?
– Я ничего не демонстрировала, – сквозь зубы ответила та.
– Ничего?
– Ничего!
– То есть Антонина Кузьминична все сочинила?
– Сочинила… да…
– Зачем?
– Не знаю.
– То есть о любви ты не кричала?
– Нет. – Отвечая директрисе, Ермакова, почти не мигая, смотрела строго в стену, в просвет между портретом Владимира Ильича Ленина и грамотой, полученной школой по результатам проверки наглядной агитации.
– То есть любви в твоем сердце нет? – опять зачем-то спросила директриса, которая вдруг вспомнила себя семнадцатилетней, свою сумасшедшую влюбленность в одноклассника Вальку Соболева.
– Нет, – опять четко отрапортовала Ермакова, все так же глядя в стену.
Лидия Ивановна нацепила на нос очки, потом опять их сняла, подергала дужку, которая подозрительно оттопырилась в сторону, не нашла в ней никаких изъянов и сказала:
– Тогда иди, Таня, на урок.
Ермакова произвела разворот на сто восемьдесят градусов, как учили на уроках военного дела, и, чуть ли не печатая шаг, покинула кабинет директора, которая в этот момент некстати подумала, что Ермакова неплохо бы смотрелась рядом со знаменем комсомольской организации школы. Пожалуй, во время празднования очередной годовщины Великой Октябрьской социалистической революции стоит включить Татьяну в знаменную группу. А с другой стороны, под знамя встанет Вадик Тимофеев из девятого «В». Он рослый, красивый и серьезный. А знаменосцем, между прочим, можно было бы сделать этого Майорова, если бы он не вляпался в любовь, которую так некстати выявила у него Антонина Кузьминична. Директриса опять отложила очки с оттопырившейся дужкой и, заставив себя оторваться от насущных дел, обратилась к Кондратенко: