Непостоянные величины - стр. 37
– Типа да.
– Тоже мне, достижение. Если б ты собрал рекордный урожай зерна, тогда да.
Впрочем, какой урожай. Роман был готов биться об заклад, что наглец не отличит пшеничный колос от ржаного.
От обсуждения прочитанных летом книг передовые люди 8 «А» манерно воротили нос. Глядя на них, ученики приличнее тоже избегали открытой беседы. Особняком держался одинокий толстяк, размером с приличный шкаф, в белой сорочке навыпуск. Богатырь меланхолично глядел в окно, отрешившись от происходящего. Поурочный план трещал по швам. Сознание Романа заполонял страх.
Он обязан проявить цепкость на первом занятии. Обязан защитить тех, кто готов учиться и не валять дурака. Иначе в дальнейшем отношения не построить, будь ты хоть первоклассный психолог…
– А сколько вам лет? – осведомилась юная особа с квадратным лицом, расположившаяся рядом с любопытной блондинкой.
– Пятьсот восемьдесят! – заорал Роман. – Открываем страницу номер три. По цепочке читаем по одному предложению! Спросить могу любого! Кто не следит – двойка в журнал!
И этих Ирина Ивановна отрекомендовала как «неугомонных товарищей». Еще чуть-чуть, и Роман выкинул бы парочку отборных негодяев в окно. Для острастки.
За секунды до конца урока выяснилось, что он не сообщил свое имя и не отметил присутствующих. Тогда стало известно, что в 8 «А» два новичка-иностранца – Ислам из Узбекистана и Нурлан из Киргизии. Судя по первому впечатлению, киргиз с русским языком не то чтобы ладил и отделывался невнятными короткими фразами под нос, склеивая слова.
Пришибленного Романа, мрачно потягивающего минеральную воду, обнаружила в кабинете классный руководитель 8 «А», Энже Ахатовна. Молодой специалист так устал, что не нашел в себе сил во всех готических красках обрисовать ее вампироподобных подопечных. Энже Ахатовна, сочувственно кивая, обещала завтра же утром разобраться.
Вернувшиеся из школьных лагерей, выдернутые из подъездов, оторванные от компьютеров, школьники источали энергию и не намеревались направлять ее на созидание. Суровые дети, которые по неведению разбивают в пух и прах идеалистические учебники по педагогике, предписывающие не травмировать нежную детскую психику. Не знаете истории – будет вам история. Будет вам травматический дискурс. Не хотите жить по анархии, по Бакунину – придется терпеть фашистскую диктатуру и просвещенный абсолютизм. Или непросвещенный. Как получится. А впоследствии, при положительных сдвигах, можно экспериментировать и с самоуправлением.
Дома Роман завалился на диван, последнее пристанище чуткого и ранимого человека, если он родился в России. Учитель мечтал сжаться до размеров халата, чтобы его засунули в стиральную машину и запустили колесо на всю мощь.