Непокорный арестант: от «Кащенко» до «Бутырки». Часть 2 - стр. 45

С комбинатом я распрощался. Монотонная работа сменного мастера ткацкого цеха за гроши, без малейшей возможности проявить инициативу совершенно меня не устраивала. Я хотел работать и зарабатывать.

* * *

После увольнения с комбината я только и думал, что о своём деле. Однажды ко мне пришёл мой брат Игорь и сказал, что Аралин (второй секретарь горкома партии) предлагает ему стать директором клуба. Сам он на эту работу не стремился, поэтому предложил вакансию мне. Владимир Иосифович в то время не только партией руководил. По совместительству он ещё подрабатывал директором на малом предприятии «Рона», офис располагается прямо в горкоме партии, по соседству с кабинетом второго секретаря. Чего ж, в самом деле, хорошей площади впустую стоять? Серпухов на этот счет комплексами не отличался. Пока по всей стране шумно искали золото партии и обвиняли партийных вождей в разбазаривании народных средств, у нас эти самые вожди преспокойно совмещали идеологическую работу с коммерцией.

Клуб «Роны» располагался рядом с автотрассой, что делало его очень привлекательным в коммерческом отношении. Аралину было абсолютно всё равно, кто станет директором клуба – младший ли Шестун, старший ли. Лишь бы работали. Когда устраивался на работу, мне обещали полную автономность и оперативный простор. На деле я не смог принять ни одного самостоятельного решения. Моё мнение при этом ничего не значило. В результате месяца через четыре клуб в деревне остался без директора.

На момент моей работы в «Роне» пришёлся августовский путч 91-го. Кто-то пришёл, уже не помню кто, и сказал, что в Москве переворот. Включаем телевизор. Точно, переворот, по всем каналам «Лебединое озеро». Что делают в такой момент нормальные россияне? Правильно – садятся пить водку. Мне это в особенности требовалось, я был почти напуган происходящими событиями. Очень уж не хотелось возврата к советскому режиму.

Спустя некоторое время к нам в офис зашёл Николай Алексеевич Адушев. Он тогда тоже, как Аралин, некий чин в горкоме имел. Из всех коммунистических начальников Адушев, пожалуй, более других тяготел к демократам.

– Не переживайте, ребята, – говорил он, глотая водку, – я тут прозвонился кое-куда, у демократов позиция железная. Победят.

Он меня, можно сказать, к жизни на тот момент возродил.

После «Роны» я уже не пытался объять необъятное, не пытался завести крупное дело на пустом месте. Стало совершенно очевидно, что путь к большим сделкам лежит через множество мелких операций. Гайдаровский отпуск цен воспринял с облегчением. Да, цены росли по экспоненте, но это все же было лучше, чем отсутствие товаров. Раньше меня выводили из себя многочисленные унизительные очереди за самыми элементарными вещами, талончики на мыло, сахар и т. п. Не понимаю, как старшее поколение может с умилением вспоминать этот кошмар. Все помнят дешёвую (и по сути, и по цене) колбасу, дешёвую водку, но почему-то забывают, как тратили полжизни на очереди, как писали номерки на ладони, как из всех сортов рыбы наиболее известным был только один – свежемороженая…