Неподвижно лишь солнце любви - стр. 34
Он продолжал говорить о доме отдыха, о каких-то забавных случаях, которые происходили здесь. Она же думала совершенно об ином и вдруг вспомнила стихотворение, которое мама положила ей на стол перед самым отъездом. Это было своеобразным предупреждением, но Ирина, хоть и запомнила его наизусть, всё же с собою не соотнесла. И вот теперь она неожиданно даже для себя, предложила:
– Я хочу кое-что прочитать тебе. Ты не возражаешь?
– Конечно, нет, – отозвался Теремрин, прервав свой монолог. – Мне будет приятно послушать.
И она стала читать, хоть и негромко, но ярко, с выражением:
Как только разжались объятья,
Девчонка вскочила с травы,
Смущённо поправила платье
И стала под сенью листвы.
Чуть брезжил утренний свет,
Девчонка губу закусила.
Потом еле слышно спросила:
«Ты муж мне теперь или нет?»
Весь лес в напряжении ждал,
Застыли ромашки и мяты,
Но парень в ответ промолчал,
И только вздыхал виновато.
Видать не поверил сейчас
Он чистым лучам её глаз.
Ну, чем ей, наивной, помочь
В такую вот горькую ночь?
Эх, знать бы ей, чуять душой,
Что в гордости, может, и сила,
Что строгость ещё ни одной
Девчонке не повредила.
И, может, всё вышло не так бы,
Случись эта ночь после свадьбы!
– Чьё это стихотворение? – с нарочитым интересом и некоторой нервозностью спросил Теремрин, пытаясь, однако, скрыть, что не мог не понять, почему Ирина прочла его.
– Автор Морозов, – пояснила Ирина. – Стихотворение называется «Ночь».
– Морозов, Морозов, – повторил Теремрин. – Нет, не слышал о таком.
– Мама мне журнал на стол положила, – пояснила Ирина. – Перед самым отъездом положила. Там было это стихотворение.
– Да, много сейчас появилось хороших поэтов, – сказал Теремрин, стремясь уйти от темы стихотворения и перевести весь разговор на поэзию в целом. – У меня вот ещё с училища хранится целая тетрадка со стихами. Не со своими, а именно с теми, что когда-то очень взволновали. Потом и сам стал писать. Это уже на выпускном курсе. Кстати, стихи-то и привели меня, в конце концов, к прозе.
Они прогулялись по берёзовой аллее, затем обошли примыкающие к ней аллейки, уже более узкие. Потом направились по дороге, огибающей жилые корпуса. Вдруг, совершенно отчетливо и ясно донеслась танцевальная музыка.
– Откуда это? – с интересом спросила Ирина.
– Из зала танцевального, – пояснил Теремрин. – Танцы там сейчас в разгаре.
– Хорошая музыка, – сказала Ирина. – Как в Пятигорске.
Теремрин с удивлением посмотрел на неё. В Пятигорске Ирина обычно избегала танцев, и ему никак не удавалось вытащить её хотя бы на один вечер. Он решил, что Ирина просто не любит танцевать, потому что не знал истиной причины. Ирине же неловко было идти с Теремриным в тот зал, где танцевало столько людей, видевших её с Синеусовым, неловко было танцевать с ним там, где она танцевала с другим. Теперь же ей очень захотелось потанцевать с Теремриным. На самом деле она любила танцы.