Неподходящее занятие для женщины. Черная башня - стр. 81
Спустя несколько минут, затраченных Корделией на молчаливое наблюдение за ее действиями, она оставила сорняки в покое и, удовлетворившись содеянным, принялась приглаживать травку, словно успокаивая потревоженные кости. Корделия подняла глаза и прочла выбитую на камне надпись:
Памяти Чарльза Альберта Годдарда, возлюбленного супруга Анни, покинувшего этот мир 27 августа 1962 года в возрасте 70 лет. Мир праху твоему.
Мир… Самая распространенная эпитафия на могилах людей этого поколения, которому мир должен представляться невиданной роскошью и высшим благословением.
Женщина откинулась назад и с удовлетворением окинула взглядом свою работу. В следующее мгновение она заметила Корделию. Обратив к ней свое морщинистое лицо, она сказала без всякого любопытства или досады:
– Хороший камень, не правда ли?
– Да, верно. Я восхищена надписью.
– Глубоко выбито. Влетело в копеечку, но стоило того. Уж с ней-то ничего не сделается. Половина здешних надписей со временем исчезает, больно мелки. Кладбище теряет всю прелесть. Я люблю читать надписи на могильных камнях, люблю узнавать, что это были за люди, когда умерли, надолго ли жены пережили своих мужей. Начинаешь думать, как они перебивались, одиноко ли им было. Какой прок от камня, если нельзя прочесть надпись? Конечно, пока этот камень выглядит тяжеловатым. Просто я попросила оставить на нем местечко и для меня: «…и Анни, его супруги, ушедшей из жизни…» И дата. Тогда все будет в порядке. Я припасла на это денежек.
– А какой будет дальше текст? – осведомилась Корделия.
– О, никакого! «Мир праху» – вполне достаточно для нас обоих. Мы не станем просить Господа о большем.
– Тот крест из роз, что вы прислали на похороны Марка Келлендера, был восхитителен! – польстила ей Корделия.
– Вы его видели? Вас, кажется, не было на похоронах? Да, я осталась довольна. Они потрудились на славу. Бедный мальчик, это все, чего он удостоился. – Она взглянула на Корделию с кротким любопытством. – Так вы знали Марка? Может, вы были его девушкой?
– Нет, чего не было, того не было, но он мне небезразличен. Странно, что он никогда не упоминал вас, свою няню.
– Но я и не была ему няней, милочка, разве месяц-другой идут в счет? Он тогда был младенцем, какое это имело для него значение? Нет, я была няней его матери.
– Но вы побывали у Марка в день, когда ему исполнился двадцать один год?
– Он говорил вам об этом? Приятно было повидать его снова спустя столько лет. Но я не собиралась ему навязываться. Разве можно, если его отец всегда против? Нет, я просто передала ему кое-что от матери, выполнив ее предсмертную просьбу. Знаете, я не видела Марка больше двадцати лет – странно, не правда ли, ведь мы жили не так уж далеко? – но сразу узнала его. Он был так похож на свою мать, бедный мальчик!