Непобежденные - стр. 52
Перед выводком остановился пожилой, тяжелолицый, виски седые, офицер из старших.
Анастасия Петровна прижала младенца куда-то к горлу.
– Гонят! Куда идти?.. Замерзнем.
Офицер повернулся к солдату, сказал коротко, резко. Прибежал тот, что гнал. Вытянулся в струнку.
Отдал честь, исчез. И начальник ушел. Выметаться? Ждать? Чего?
Дождались, однако, не самого худшего. Явились солдаты с досками, с топорами. В считаные минуты отгородили кухоньку с запечьем.
Один солдат сказал:
– Будете жить здесь.
– И немцы бывают хорошие! – расплакалась безутешно Анастасия Петровна. Она чувствовала маленькие руки крошечек, ласковое тепло, их дрожь.
– Переживем, – сказала детям, радуясь. – И войну переживем. Помолиться к батюшке нынче все пойдем. Господь детей любит. Господь Россию не оставит.
Оккупация
Добрая половина жителей Людинова немцев даже издали не видела, а новая власть, обклеивая приказами столбы и тумбы, вываливала на их головы запрещения, установления…
Вместо горсовета – управа и бургомистр. Бургомистра немцы углядели в чистеньком, тихогласом старичке Сергее Алексеевиче Иванове. До революции был приказчиком, хозяином магазина, в НЭП – нэпманом. Все, кто знали бургомистра, без долгих размышлений поняли: бургомистр, управа – для виду. У немцев то же самое, что и у нас, – показуха. Но работа новой власти закипела. В управе пять отделов: школьно-культурный, здравоохранения, торговый, финансовый, лесной.
Район разделили на шесть волостей: на востоке – Букановская, Игнатовская, на юго-востоке – Войловская, на северо-западе – Колчинская, на юге – Куяво-Кургановская, на севере – Космачевская.
Над волостями начальствовали волостные старшины, в селах и деревнях – старосты. Старой жизнью немцы тоже манили матушку Россию, а она двадцать четыре года была советской. Кто помнит присяжных поверенных и губернских заседателей? Народ не дурак. Всякому понятно. Над призрачной русской властью стоит немецкий новый порядок.
В Людинове новым порядком, новой властью был майор фон Бенкендорф. В его приказах главное слово было – «запрещается».
Запрещается хождение гражданского населения вне места жительства без пропуска.
Запрещается быть вне дома с наступлением темноты.
Запрещается подходить на сто метров к железной дороге.
За спрятанное оружие, отдельные части оружия, патроны и прочие боеприпасы, за всякое содействие большевикам и бандитам, за причиненный германским вооруженным силам ущерб – смертная казнь.
Такие приказы были общими для оккупированных территорий, но фон Бенкендорф исполнял комендантскую службу творчески. Особое запрещение коменданта Людинова гласило: «Патруль без предупреждения имеет право открыть огонь на поражение по любому прохожему, который держит руки в карманах».