Непобежденные - стр. 24
«Меня-то почему не тронули? Оставили на нынешнюю ночь? Хотят взять с поличным еще одну церковную группу? Группа двух, отходящая ко Господу, – монахиня и священник, замаскировавшийся под счетовода».
Отец Викторин горестно ищет ответ на мучительный вопрос: почему доля страстотерпца минует его? Прогневил Спасителя?
Заговор и контрреволюцию в Людинове чекисты придумали, не напрягая извилин. Скорее всего, зачищают последышей кулачества.
Людиновский священник, отец Афанасий Нагибин, до революции имел шестьдесят гектаров пахотной земли, мельницу, бакалейный магазин.
Сукремльский священник отец Георгий Булгаков для нынешней власти тоже кулак. В 31-м у него отобрали землю – тридцать гектаров, двух лошадей, двух коров. Сад. И отец Александр Кушневский, колчинский батюшка, из раскулаченных. Все арестованные в 37-м году служители культа, по меркам советской власти, – кулаки. Батюшки курганьевской церкви Петр Куликов, Николай Воскресенский, колчинский батюшка Сергий Рождественский – все одного поля ягоды, владели землей, садами, коровами, лошадьми. На землю зарилась советская власть. Земли лишали народ. Своей земли, семейного достояния. А что до мирян – Ивана Ивановича Иванова раскулачили еще в 30-м. Четверых батраков имел.
Кулак Дмитрий Андреевич Арчаков – владелец двухэтажного дома, большого магазина.
Никифор Васильевич Новиков – из крепких хозяев, пятнадцать гектаров земли, три лошади, три коровы. Раскулачили, но, как и Арчакова, в тюрьму не сажали, а вот Иван Иванович – восемь лет отбывал за свое богатство. Детей у него семеро – не пощадили.
– Батюшка, еще чуточку, и придем! – шепчет провожатая.
Пришли. Изба. Потаенный чулан за печью. Кровать. Лампада. Икона Богородицы.
После темени – и от лампады светло. С подушки – глаза, не померкшие от старости, от страданий. Матушка Серафима сказала внятно, с ласковой строгостью:
– Ты береги себя! За всю Россию ответчик. В особицу за малых…
Отец Викторин поклонился старице, достал дароносицу, облачился в епитрахиль.
– Батюшка, я грешна. Завидовала матушке Перпетуе. В восемнадцатом на солдатню с образом Спаса пошла. Ризы с икон срывали… А я отступила, жизнь спасая.
– Господь знает, для какого делания укрыл нас.
– Ох, батюшка! Твое делание грядет неминуючи… Помолюсь о тебе Всевышнему. Мне уж скоро… За матушку Хариту буду просить, за мать Евлалию, за мать Евстолию…
Отошла схимонахиня Серафима ко Господу на рассвете. Могила была уже приготовлена. Отпел. Проводил.
Домой батюшку привезли на телеге. Полмешка муки привез. То была не плата – для отвода зорких глаз. Батюшка пропитание семье добывал.