Неотправленное письмо - стр. 4
Наверное, мои ноги так и унесли бы меня к границам до первого таможенного поста, но кое-кто – все тот же невидимый, седой и трезвый, как мир – развернул меня и, выстрелив со своей рулетки, отправил в твоем направлении.
Без спроса я присел на край скамейки и уже не украдкой посмотрел на тебя. Ты сидела, чуть наклонившись к книге, внимательно вглядываясь в глубину страниц. Открытое чистое лицо с нежными, как лепестки лаванды, чертами и губы, как будто созданные для чтения молитвы и колыбельных песен. Внимательно читая книгу, ты не заметила моего появления. Человек, который читает, сам по себе уже красив. Но ты с задумчивым выражением лица, на котором отражаются переживания Маргариты Николаевны, и с полетом нахмуренных бровей, в которых чувствуется жалость к несчастному городу Ершалаиму, была похожа на таинственную свечу, ласкающую книгу, словно древнюю икону.
Сказать, что ты прекрасна, это все равно, что умирающему в пустыне от жажды человеку думать о воде только как о химическом элементе.
Я с восхищением смотрел на правильные черты твоего лица, и настолько понимал, как все совершенно и великолепно в этом полудетском облике, что сознание того, что этот образ не для меня, как дождевой червь стало проникать в меня, отравляя запахи и цвета. Я, очарованный и потерянный, сидел в центре цветущего парка и пытался через скованные легкие уловить аромат твоего тела.
Неожиданно ты обернулась, и наши взгляды впервые пересеклись. Как будто сошлись меридианы. В горле застрял кусок холодного воздуха, а сердце стало отбивать африканские мотивы. Медленно я тонул в твоих глазах цвета чистого неба, и не за что было зацепиться, чтобы не захлебнуться от волнения.
Милая, родная моя, с того самого момента мир для меня располовинился на «до» и «после». И если бы я знал тогда, куда занесет меня это «после», с чем придется столкнуться, что придется вынести и стерпеть, я бы все равно с таким же восторгом и восхищением смотрел на тебя и никуда бы не ушел ни от тебя, ни от своей судьбы…
Словно в соседнем сне, люди продолжали проходить мимо нас, уносимые своими заботами, а я, околдованный, просто смотрел на тебя до тех пор, пока ты впервые не улыбнулась мне и не заговорила со мной.
Родная моя, все для меня с той поры было впервые. Твой бархатный голос, звучавший для меня, ласкающий и нежный взгляд, которым ты щедро одаривала меня, твоя улыбка, как легкое перо, подаренное мне ангелом…
Ты мне что-то сказала. Я тебе что-то промурлыкал в ответ. И началась история, в которой реальность и сон, сказка и драма потеряли между собой границы и сплелись красивым и ледяным узором на прозрачном и хрупком стекле жизни.