Неординарные преступники и преступления. Книга 3 - стр. 32
Тафтс написал отчёт по результатам совершённых поездок и присовокупил к нему собственные выводы [весьма двойственные, надо сказать]. Как хитроумный чинуша, стремящийся всегда избегать однозначности суждений, Гардинер указал, что Джесси встал на путь исправления, по месту пребывания в детской колонии характеризуется положительно, демонстрирует хорошие успехи в труде и учёбе и даже получил повышение, став старшиной отряда. Он, несомненно, достоин милосердия, и мать может предоставить ему необходимые условия для жизни и заработка. После этого позитивного вывода чиновник сделал и другой, прямо противоположный – он упомянул о том, что семья Помероев неполная, Рут не живёт вместе с отцом Джесси, а посему возможность полноценного воспитания в семье вызывает некоторые сомнения.
В общем, умудрённый жизненным опытом чиновник выступил в традиционном для себя амплуа – «и нашим, и вашим за копейку спляшем» – подстраховавшись на любой случай развития событий в дальнейшем. Если бы Джесси вёл себя хорошо, Тафтс всегда мог бы указать на собственное добросердечие и милосердие, а если бы Джесси опять стал бы на путь нарушения закона, то Тафтс с чувством честно выполненного долга напомнил бы о своих сомнениях в возможности нормального воспитания подростка в неполной семье.
Что тут можно сказать? Молодец, чернильная душа…
В последней декаде января 1874 г. Гардинер Тафтс передал свой доклад членам Попечительского совета, и уже 6 февраля Джесси Померой вышел за ворота «Массачусетского дома реформации» с небольшим деревянным чемоданчиком, в котором были сложены его вещи. Тремя месяцами ранее ему исполнилось 14 лет, он прошёл уже серьёзную школу жизни и был полон решимости применить полученные уроки на практике. Не спрашивайте автора, как Попечительский совет мог отменить решение судьи – ведь это разные ветви власти! – у автора нет ответа на подобный вопрос. Для нас важно лишь то, что Джесси Померой, отбывший в исправительном учреждении чуть более 16-ти месяцев из 60-ти, отмеренных ему судьёй, оказался-таки на свободе.
Рут Энн Померой. Именно стараниями любящей мамаши Джесси вышел из исправительного дома, отбыв в его стенах всего 16 месяцев из 60-ти, отмеренных судом.
Бизнес семьи Померой развивался, в общем-то, неплохо, даром, что в стране бушевал серьёзный экономический кризис, обусловленный крахом Нью-Йоркской фондовой биржи осенью 1873 г. Рут много шила, и у неё уже сложилась своя клиентура среди жителей Южного Бостона. Причём клиентура довольно обширная, сама Рут уже не справлялась с массой заказов, и в помощь себе она наняла двух девочек. Швейная мастерская Рут Померой находилась в задней части арендованного ею помещения в доме №327 по Бродвею, а в передней комнате был оборудован небольшой книжно-канцелярский магазин. Перед домом был установлен газетный киоск – старший сын Чарльз вёл из него торговлю местными газетами, прерываясь только для того, чтобы разнести свежие тиражи подписчикам, число которых к февралю уже превысило 250 человек. Поскольку на все виды деятельности рук не хватало, Померои наняли мальчика Рудольфа Кора (Rudolph Kohr), который был «на подхвате» и выполнял всевозможные мелкие поручения – принимал и пересчитывал газеты, вставал, когда требовалось, за прилавок, бегал с почтальонской сумкой по району…