Неординарные преступники и преступления. Книга 1 - стр. 31
Обвинитель мог быть доволен собой и своими логическими построениями, но эффект оказался до некоторой степени скомкан адвокатами Корделии Боткин. Джордж Найт задал свидетельнице несколько вопросов, из ответов на которые выяснилось, что та… работала в интересах полиции Сан-Франциско, хотя и не состояла в штатах этого ведомства. Миссис Эдвардс поручались особые задания, для выполнения которых требовались именно женщины. То есть эта дамочка фактически была агентом полиции. Формально же она работала в Отделе претензий «Market-street Hallway Company» [эта фирма являлась оператором трамвайных маршрутов в центре Сан-Франциско].
Что последовало далее? 6 сентября окружной прокурор заявил о готовности расширить состав обвинения, включив в него умышленное отравление. И представил аргументацию, до того не звучавшую. В коробке с отравленными конфетами находился платок с вышивкой – его можно видеть на 4-й по счёту иллюстрации снизу, размещённой на 1-й странице очерка – который, по мнению Хосмера, был куплен 3 августа в большом универмаге «City of Paris» на пересечении улиц Гири (Geary) и Стоктон (Stockton) в Стоктоне. Платки такие продавались по 25 центов, их продавщица Элис Болстер (Alice Bolster) не помнила Корделию Боткин и опознать её не могла, но… Но в том же самом универмаге работал кассир Фредерик Рейно (F. A. Reynaud), хорошо знавший обвиняемую. Она регулярно обналичивала в его кассе денежные переводы.
Появившись в Большом жюри, Рейно заявил, что 3 августа он обналичил перевод Боткин на сумму 2 доллара и не сомневается в том, что если проверить кассовый журнал за тот день, то данные соответствующей операции будут обнаружены. Получалось, что Боткин приходила в «City of Paris» в тот день и, соответственно, вполне могла зайти в отдел, торгующий женскими аксессуарами.
Это был крайне неприятный сюрприз. Хотя обналичивание перевода отнюдь не доказывало приобретение носового платка и тем более отправки по почте отравленных конфет, тем не менее движение полиции в этом направлении было чревато новыми неприятными открытиями. Подчинённые Исайи Лиса могли запросто подготовить нужного им свидетеля – такого рода проделки были в ходу у «законников» в той же мере, что и фабрикация улик [о чём выше уже говорилось].
Газетный коллаж, изображающий женский платок, найденный в коробке с отравленными конфетами, и квитанцию универмага «City of Paris» в Стоктоне с датой оплаты такого платка 3 августа 1898 года.
Вердикт Большого жюри, постановившего 7 сентября считать обвинительный материал в отношении Корделии Боткин достаточным для рассмотрения дела в уголовном суде, следовало признать вполне оправданным. Хотя информация на данном этапе выглядела несколько разрозненной и не вполне убедительной, тем не менее само обилие данных, происходивших от разных свидетелей и касавшихся разновременных событий, производило впечатление добротного и трудноопровержимого материала. Даже того, что Хосмер успел собрать к концу первой декады сентября, вполне хватало для серьёзного процесса, а ведь расследование ещё не было закончено!