Неоновые боги - стр. 37
– Персефона. – Он вскидывает бровь. – Ты считаешь, что мы можем помочь друг другу.
Вот и напоминание о том, что я тотчас смолкла, едва сказанные мной слова повисли в воздухе.
Приглаживаю волосы, стараясь не поддаться волнению от его присутствия. Последние несколько лет я общалась с влиятельными людьми, но сейчас все как будто по-другому. Он кажется другим.
– Ты ненавидишь Зевса.
– Думаю, это и так предельно ясно.
Я пропускаю его слова мимо ушей.
– И по какой-то причине Зевс не решается выступить против тебя.
Аид скрещивает руки на груди.
– Зевс может делать вид, будто правила для него не существуют, но даже он не в силах противостоять всем Тринадцати. Наш договор составлен тщательно. Небольшая группа людей может без каких-либо последствий переходить через реку из верхнего города и обратно, но он не может. И я тоже.
Я моргаю. А это для меня новость.
– А что случится, если перейдешь?
– Война. – Он пожимает плечами, словно его это не волнует. Может, и так. – Ты перешла через мост по собственной воле, и, забрав тебя обратно, он рискует разжечь конфликт, который затронет весь Олимп. – Аид кривит губы. – Твой жених никогда не ставит свою власть и положение под удар, поэтому позволит мне делать с тобой все, что пожелаю, только бы избежать этой стычки.
Он пытается напугать меня. Но вряд ли понимает, что так лишь убеждает в том, что мой плохо продуманный план может сработать.
– Почему все считают, что ты миф?
– Я не покидаю нижний город. Не моя забота, что в верхнем любят рассказывать сказки, которые не имеют никакого отношения к действительности.
И близко не похоже на развернутый ответ, но, думаю, сейчас мне эта информация ни к чему. Я и без лишних деталей хорошо вижу общую картину. С договором или без него, Зевс очень заинтересован в том, чтобы Аид и впредь оставался мифом. Без третьей преемственной роли расклад сил уверенно склоняется в пользу Зевса. Мне всегда казалось странным, что он, по сути, не брал в расчет половину Олимпа, но с тех пор, как я узнала, что Аид существует, все обретает смысл.
Выпрямляю спину, не дрогнув под его взглядом.
– И тем не менее это не объясняет, почему ты вчера говорил с его людьми в таком тоне. Ты ненавидишь его.
Аид даже не моргает глазом.
– Он убил моих родителей, когда я был ребенком. Ненависть слишком мягкое слово.
От потрясения у меня едва не перехватывает дыхание. Я не удивлена, что Зевса обвиняют в еще одной серии убийств, но Аид так безразлично говорит о смерти родителей, будто это случилось с кем-то другим. Проглатываю ком в горле.
– Я сожалею.