Неоновые боги - стр. 22
– А сейчас я тебя приподниму.
– Нет. – Сама не знаю, почему спорю. Мне холодно. Одеяла помогут согреться. Но, похоже, я не могу сдержаться.
Аид пристально смотрит на меня.
– Не думаю, что у тебя переохлаждение, но если не согреешься в ближайшее время, этим все и закончится. Было бы чертовски досадно, если бы мне пришлось согревать тебя теплом своего тела.
Смысл сказанного доходит до меня только несколько долгих мгновений спустя. Разумеется, он ведь не о том, что раздел бы нас обоих и обнимал меня, пока я не согреюсь. Я сверлю его взглядом.
– Ты бы не стал.
– Конечно, стал бы. – Он бросает на меня сердитый взгляд. – Мне от тебя не будет никакой пользы, если ты умрешь.
Я не обращаю внимания на неистовый порыв уличить его в том, что он блефует, и поднимаю руку.
– Я могу двигаться самостоятельно.
Отчетливо ощущаю его пристальный взгляд: я приподнимаюсь и пересаживаюсь с гранитной столешницы на одеяло. Аид, не теряя времени, заворачивает меня во второе одеяло, укрывая каждый сантиметр обнаженной кожи до самых лодыжек. И только после этого продолжает вынимать осколки из моих ступней.
Черт бы его побрал, но в одеяле и впрямь приятно. Тепло сразу же проникает в мое тело, прогоняя холод, сковавший все внутри. Дрожь усиливается, но я понимаю, что это хороший знак.
Отчаянно пытаясь отвлечься, я сосредотачиваю внимание на мужчине возле моих ног.
– Последний Аид умер. Все считают тебя мифом, но Гермес с Дионисом с тобой знакомы.
Они были на вечеринке, с которой я сбежала, – вечернике в честь моей… помолвки. Но я знаю их не лучше, чем остальных из Тринадцати. Иначе говоря, я совсем их не знаю.
– В чем заключается вопрос? – Он вынимает еще один осколок и со звоном бросает его в миску.
– Почему тебя считают мифом? Какая-то бессмыслица. Ты один из Тринадцати. Ты должен…
– Я и есть миф. Ты спишь, – сухо говорит он и ощупывает мою ступню. – Острую боль чувствуешь?
Я моргаю.
– Нет. Только ноющую.
Он кивает, будто этого и ожидал. Я в оцепенении смотрю, как он накладывает бинты и продолжает промывать и перевязывать мои ноги. Я не… А может, он прав, и я правда сплю, потому что во всем этом нет ни малейшего смысла.
– Ты водишь дружбу с Гермес и Дионисом.
– Я ни с кем не вожу дружбу. Иногда они заглядывают ко мне, как бродячие коты, от которых невозможно отделаться.
Что бы он ни говорил, в его словах слышатся нотки нежности.
– Ты дружишь с двумя из Тринадцати. – Потому что он сам один из Тринадцати. Как моя мать. Как и Зевс. О боги, Психея права, Аид так же ужасен, как и все остальные.
На меня обрушиваются события этой ночи. Сцены вспышками сменяют друг друга. Зал скульптур. Скрытность матери. Рука Зевса хватает мою, когда он объявляет о помолвке. Полный ужаса бег вдоль реки.