Необыкновенное обыкновенное чудо. Школьные истории - стр. 15

– А моя мама все время спрашивает: «Ну что там твои девочки про новые кроссовки сказали? Все попадали? Ну скажи, маме интересно. Да ладно, внимания не обратили, прям уж. Обзавидовались, наверное, молча. Это какая же еще мама такие дорогущие вещи своей дочери будет покупать? А, скажи, какая? Только у тебя такая мама».

Даша улыбается. Серёжа предлагает:

– А может, еще про: «Серёженька, а у нас никто случайно не хочет посуду помыть?»

– Как будто сама не знает ответа, – подхватывает Лиза.

– Вот-вот, – продолжает Серёга, – но я сразу встаю, иду на кухню – бац, а там уже все вымыто. И только мама тяжело-тяжело вздыхает: «Ничего лишнего стараюсь не просить у тебя, в кои веки раз… но и тут не дождешься, проще самой все сделать. Ладно, отдыхай, сынок». И так каждый раз. Как будто она зовет меня на помощь уже после того, как сама все сделает, чтобы потом с грустным лицом языком пощелкать.

Все смеются и накидывают, накидывают панчлайнов на вентилятор.

В этот день до самой ночи сидели – никому домой к родакам не хотелось. Очень дома одиноко, Димке-то точно, да и остальным, похоже, тоже.

Ира Анатольевна вернулась с педсовета и тоже смеялась с ними как подорванная. Своих детей у нее пока не было, но она клятвенно обещала так себя не вести, когда появятся.

Правда, директриса через неделю всю эту Димкину кавээнщину зарубила.

– Жестокие вы жопы неблагодарные. Родители для вас так стараются, столько делают, а вы на них ушат помоев в такой светлый день, в день, когда вы отправляетесь в плавание на огромном корабле под называнием Жизнь.

И никакие горячие перешептывания с Ириной Анатольевной не помогли:

– Тамара Степановна, я учу детей говорить правду, какая бы горькая она ни была… вот Пушкин, например…

– Ну и плохо кончил этот ваш Пушкин. Вы про это детям лучше расскажите.

На выпускном театральный кружок давал монтаж. Димка, Серёжа, Лиза и Даша читали стихи о такой важной и такой трудной профессии – быть родителем. За спиной на экране мелькали детские фотографии мам и пап всего 11-го «А».

Димкина мама, смахивая слезы умиления, с первого ряда снимала на камеру, одновременно дирижируя сыном, показывая, что нужно вытянуть вверх шейку и расправить плечики… и еще чуть оттянуть вниз кардиганчик.

Случилось однажды так, что у Ленина отлетела голова. И не просто покинула привычное место на шее, но и разбилась вдребезги. Событие для восьмидесятых годов двадцатого века, мягко говоря, неординарное. Ясно, что речь не о живой голове вождя и даже не о той, которая лежит посреди Москвы в Мавзолее. «Неприятность» произошла с гипсовой частью тела Владимира Ильича. Тем не менее шума эта история наделала на весь Ленинград, а главное, наставила на путь истинный одного из, как сейчас говорят, авторитетных предпринимателей.