Необратимые искажения - стр. 28
В каких-то двух или трёх лигах оттуда стоял старый лес, в самом сердце которого нашлась ещё одна странность. Её, особо не мудрствуя, нарекли «окаменевшей чащей» – потому что всё живое там и в самом деле обратилось в камень. Даже зверьё и птицы. Со стороны это было похоже на творение талантливого, но безнадёжно сумасшедшего скульптора, которому вступило в голову создать вечный, застывший во времени лес. И вышел он прекрасным, но каким-то уж слишком нездешним.
К третьей диковине пришлось идти ночью – потому что днём её, по заверениям тамошних рыбаков, можно было и не заметить. Оказавшись в указанном месте, Ари первым делом подумала: «Зато ночью точно мимо не пройдёшь». На пруду, в котором старики удили мелких карасей и гольянов, царил вечный день. То есть небо ночью, конечно, было чёрным, но местность вокруг водоёма освещалась прекрасно. Правда, сколько пуэри ни искала источник этого света, так и не нашла. Он брался ниоткуда и вместе с тем отовсюду – в освещённом пространстве не было ни одной тени. Выглядело всё это до жути противоестественно.
Во всех случаях Ари не удалось нащупать след искажений, но она нутром чуяла – это они. Потому что не бывает такого. Точнее – не должно быть. Никакие это не чудеса и не божественный промысел, а если и промысел, то точно не божественный… И Бесформенный как-то с этим наверняка связан. Только как? Он причина или следствие? Является он частью искажений или порождён чем-то иным?
В начале первого месяца зимы, под усиливающиеся холода, Ари двинулась на юг. В голове у неё царил полный бардак. Слишком долго она ломала голову над загадкой искажений, слишком упорно пыталась найти между ними что-то общее. Внутри черепа всё гудело от напряжения, а хоть сколько-нибудь стройного объяснения так и не нашлось. Хотелось отдохнуть. Но когда девушка остановилась на ночлег у одной сердобольной семьи на юге Энтолфа, ей рассказали про нечисть, что живёт в горах, и пуэри, конечно же, не смогла пройти мимо. Там она и встретилась с Гвином.
Увидев его в ущелье, Ари приняла его за вторую химеру и даже хотела разгрести завал, чтобы прощупать с помощью Дара и добить, но побоялась новой лавины. К тому же – ну кто выживет под такой толщей? Поэтому она постояла-постояла, да и ушла искать заброшенный замок с гарпиями, а про странного встречного забыла. Когда же они вновь пересеклись в подземелье и стало очевидно, что Гвин – не химера, Ари долго к нему присматривалась, пытаясь разглядеть признаки искажений. Но их не было.
Он был очень примечателен – для начала тем, что даже со своей дикой историей укладывался в рамки неискажённой реальности. Его рассказ напоминал одну из мрачных сказок, которыми издревле полнился запад Либрии: властолюбивый волшебник, пытаясь приручить Лукавого, приносит ему в жертву юношу. Но Лукавый всегда оказывается хитрее, поэтому самонадеянный волшебник погибает, потом погибают все, кто оказывается поблизости, и только жертва, по извращённой прихоти Зла, единственная остаётся в живых. Изувеченная, проклятая и обречённая на одиночество. Чем не древний народный мотив? Идеальный материал для притч об опасности, которую таят в себе тайные знания. Или о том, как опасно играть со Злом. Или о том, что жадным быть плохо. Не суть. Главное, что никому не доводилось пережить такое, а Гвин – пережил. И, лёжа в двух шагах от него, Ари всё думала перед сном: что же после всего этого творится у него в душе?