Ненавижу тебя любить - стр. 52
– Зверёк где твой, спрашиваю.
Яр раздражён? Его слова звучат так, будто ему сложно даже произносить это вслух. Я же в ответ усмехаюсь, качая головой. Зверёк… Вот так просто он мгновенно выводит меня из себя.
– Вадим, если на то уж пошло, – с акцентом поправляю его, но уже через мгновение хочу прикусить себе язык. Меня никто не заставлял показывать Яру, что поняла его с первого раза. Тут уже злюсь на себя, хотя и выплёскиваю всё на Рогозина. – А тебе-то какое дело? – с вызовом бросаю, складывая на груди руки и склоняя голову.
Яр, конечно, и так за последние годы не шибко то и задавал мне вопросы, но чтобы спрашивать, где Зайка? Это уже верх абсурда. Зачесались кулаки и ищет об кого бы их почесать? А Рогозин точно с языка снимает:
– Да вот подумал, что мало я его сегодня отделал, решил…
– Ну, знаешь! – за мгновение вспыхиваю, как спичка, хотя и так же быстро отдёргиваю себя, решая, что даже время не буду тратить на это, резко разворачиваясь и собираясь обойти машину, как неожиданно моё запястье оказывается в стальной хватке.
Яр дёргает меня на себя, разворачивая обратно, а у меня и возмущения не успевает зародиться в голове, как тут же прихлопываю рот, встречая его взгляд.
– Ева, бл*ть! – рявкает на меня грозно, заставляя остолбенеть и вытаращить на него глаза. – Хорош комедию разводить. Я серьёзно, какого ты идешь одна? Он что, бросил тебя здесь?
Что, простите? Яр правда только что поинтересовался, почему я иду одна?
Всё ещё смотрю на Рогозина ошалелыми глазами, пытаясь понять, с каким умыслом он меня обо всем спрашивает и почему он вообще здесь.
Ярослав не хватает меня за руки. Не тормозит и не спрашивает про меня ничего. Да и вообще такого явного гнева на пустом месте за ним никогда не наблюдалось. Разве что, всего один раз. В его комнате, когда мы еще общались, и я решила, что совместная ночевка дастся мне очень тяжело, а он непонятно из-за чего взбесился.
– Нет, не… – начинаю машинально, теряясь от его напора, как осознаю, что именно собиралась ответить.
Не бросал. Меня бросил Егор. И то, чисто формально, потому что до пяти ещё два с половиной часа. Но Рогозину этого знать не нужно. Да ещё и оправдываться перед ним?
Хмурюсь и пытаюсь высвободить руку, но не получается. Потому что Яр тут же усиливает зажим, стоит мне ей пошевелить.
– Совсем уже?! Отпусти меня, Яр!
Не знаю, что действует: то ли мои слова, то ли то, что ему бы пришлось мне вырвать руку, чтобы удержать, насколько пыталась выдернуть ее, но Яр меня отпускает. Однако так неожиданно это делает, что по инерции чуть не падаю, когда меня отшатывает назад. Секунду смотрю в его непроницаемые глаза, по-прежнему недоумевая от того, что он перешёл черту.