Ненавижу игрушки - стр. 24
– Твоя одежда, – протягивает мне сверток, – Лежала на полке, в душе.
«Попросить его отвернуться? Вот еще!».
Встаю, откидывая одеяло, начинаю одеваться, делая вид, что не обращаю на парня никакого внимания. Несколько мгновений он завороженно пялится на мое тело, потом резко отворачивается.
– Значит, ты здесь вроде мастерового?
– Ага, – он осторожно поворачивает голову, проверяя – оделась ли я.
– Наверное, про тебя мне говорил отец Кирилл.
– Что говорил?
– Что ты можешь починить мне руку, – правой приподнимаю левую, – Бионический манипулятор. Что-то хрустнуло, когда врезала охотнику.
Андрей осторожно обхватывает сильной ладонью запястье, но не глядит на него – с нескрываемым сожалением он все еще смотрит мне в лицо. Догадывается, через что пришлось пройти, прежде чем я оказалась в их монастыре.
Быстро пробегает пальцами по руке, достает какой-то прибор с маленьким экраном, прикладывает сначала к моему плечу, потом спускается все ниже и ниже.
– Ограничение по нагрузке?
– Да. Пятьсот грамм, если по инструкции. Ну, максимум кило. Как догадался?
– Сломаны все три балки усиления: видимо, облегченная версия, более хрупкая. Обычно, чтобы их сломать, нужна куда большая нагрузка. Да и дополнительных стабилизаторов у тебя там целая куча. Так бывает только с манипуляторами для тонкой работы.
Откладывает прибор, начинает копаться в ящиках с инструментами, запчастями.
– Я могу поставить нормальные балки, если хочешь.
– Нормальные?
– Такие, с которыми рука выдержит вес в два раза больше твоего.
– Но это нарушит все настройки!
– Нарушит. Поэтому тебе решать. Правую можешь оставить как есть, для точной работы. А левая будет ударной. Со временем адаптируешься, хотя, конечно, мозг будет долго привыкать.
Закусив губу, я раздумываю, но не слишком долго.
– Надо резать?
– Конечно.
– Тогда режь!
Андрей усаживает меня к столу, кладет на него клеенку, когда-то белую, сейчас покрытую пятнами, бурыми разводами. Работает он деловито, словно так и планировал – заняться с утра пораньше вскрытием чьей-то искусственной руки. Рядом лежат заготовленные штыри, отливающие матовым металлическим блеском. Мне не хочется смотреть, но я почему-то не смею отвернуться, уткнувшись взглядом в бледно-розовую кожу своего предплечья.
Скальпель скользит легко, ровно, оставляя тонкую красную полосу. Она набухает, по коже скатываются капли крови. Щипцами Андрей расширяет рану, промокает ее несколькими кусками ваты, заползает внутрь какой-то штуковиной, больше похожей на отвертку механика, чем на инструмент хирурга.
– Не шевели пальцами.