#ненависть любовь - стр. 15

Кого-нибудь отшивали блюющим смайлом?

Меня – да.

«Какой ты идиот. Бесишь. Иди к своей Каролиночке!» – ответила мне Дашка, поставив этот тупой смайл. И я не смог сдержаться:

«Передай Скотскому, что ему не жить. Найду и выбью все дерьмо», – пообещал я, решив, что она окончательно выбрала его, а не меня.

Дня два мы не виделись. А потом Сергеева притащилась ко мне в комнату, пока я был в душе, и стала рыться в моих вещах. Я ненавидел, когда кто-то трогал мои вещи – даже матери не разрешал убираться в своей комнате, делал это сам. А Дашка пришла и сразу же запустила свои острые коготки в то, что я прятал ото всех. В мои стихи.

Когда я вошел в комнату с полотенцем наперевес и с мокрыми после душа волосами, Сергеева озадаченно таращилась в мой черный лаковый блокнот на пружине. Читала мои стихи.

Стихи, которые я ото всех прятал.

Стихи о том, как я люблю ее.

Очередное доказательство моей слабости.

Новая волна злости захлестнула меня с головой. Да как она только посмела, мать ее?!

Я вырвал из ее рук блокнот и выгнал ее. А после изорвал листы на мелкие кусочки.

В очередной раз Сергеева ничего не поняла. И, забегая вперед, скажу, что она решила, будто эти стихи я посвящал Каролине.

7. 1.6

Ночью после этого инцидента Дашка мне снова снилась – сидела у воды, распустив волосы, ставшие длинными-длинными. На ней ничего не было – грудь и бедра прикрывали только эти волосы. Я сел рядом, потянулся за поцелуем, но она оттолкнула меня и ушла – уже одетая в джинсы и футболку.

Я кинулся следом за ней и долго бежал, прежде чем поймать. А когда поймал, крепко обнял, прижимая к себе.

«Я не хочу тебя отпускать, – твердил я. – Не хочу. Не буду. Поняла?»

Когда я проснулся, понял, что обнимаю подушку.

На следующий день я узнал, что она уехала к бабушке. И в следующий раз мы увиделись только в середине сентября.

Я скучал, но не писал ей – гордость не позволяла.

А когда я уже решился ей написать, приехала ее мать и показала моей матери фотку, на которой Дашка была запечатлена с каким-то незнакомым пацаном нашего возраста, похожим на унылый сухарь. Наши матери шушукались на кухне, и я слышал, как тетя Ева сказала: «Ванюша. Очень положительный мальчик. Дашкин жених».

Положительный? Это значит, на него можно положить болт?

И что значит – жених? Встречается с ним Сергеева, что ли?

Это стало очередной маленькой трагедией. Опять не я! Она трижды послала меня и дважды выбрала другого. Лол. Я такой урод? Слабак? Тупица? Или я так ей противен?

То, что я все время о Дашке думаю, раздражало. Мне хотелось, чтобы Сергеева тоже думала обо мне. Но я знал, что не нужен ей. И тогда я начинал желать, чтобы она мучилась так же, как и я. Несправедливо мучиться одному мне!