Немоногамия - стр. 32
Как можно равнодушнее дёрнув плечами, я кутаюсь в плед и тянусь к бокалу с вином. Дыхание учащается, а собственная фантазия идёт в пляс. Я зачем-то чётко представляю как Титов стягивает с Ромашиной мокрый топ и припадает губами к её груди. Действует ласково и неторопливо. Обязательно нежно. Мне почему-то кажется, что в сексе Вова именно такой. И от этих мыслей тело окутывает раскалённым жаром, с которым я ничего не могу поделать.
Скинув с плеч плед, я опустошаю бокал до самого дна, но ощущения никак не отпускают. Ситуация разворачивается в голове покруче любых эротических любовных романов. Почему бы и нет? Я не верю в моногамию. Кажется, у Жанны сейчас никого нет, а Титов, даже если и состоит в отношениях, то вполне может позволить себе расслабиться несмотря на то, что во время танцев у стойки диджея он смотрел не на Ромашину, а на меня. Так сказал Ян, который это подметил. Я же, ничего не подозревая, старалась двигаться особенно соблазнительно и красиво исключительно для мужа.
— Обязательно получится, — отвечаю Валюше минутой спустя. — И, возможно, даже не раз.
— Значит, Володю сегодня можно не ждать.
Чернова предпринимает новые и новые попытки обсудить чужую интимную жизнь, но я открыто игнорирую выбранные темы, чувствуя дикий стыд и одновременно с этим неконтролируемое возбуждение, которое я оправдываю довольно длительным отсутствием интереса к сексу.
Последние полгода были невероятно сложными. Мне не хотелось ни видеть, ни чувствовать Яна. Когда он приближался, то я вздрагивала и отсчитывала минуты и секунды, лишь бы наша близость скорее закончилась. Сдерживая эмоции и не позволяя себе расслабиться. Кончая, но без яркого удовольствия.
Впрочем, думаю, что Каминский тоже брал меня без особого кайфа. Скорее, срывал свою злость и пытался выплеснуть наружу тупое бессилие. Это был не секс ради крутых и незабываемых оргазмов. Сложно сказать, что это было. Наверное, ненормальное желание продлить феерическую агонию на руинах нашего брака, с которым мы понятия не имели, что делать. Проще было прекратить друг друга мучить и разойтись по разные стороны, но тогда я со страхом представляла каким сильным будет давление со стороны моей семьи и попросту трусила.
Шли месяцы, рана затягивалась. Я снова училась хотеть, наслаждаться и чувствовать. Отца больше не было в живых и необходимость держаться Яна отпадала автоматически. Вот только я всё равно продолжала это делать.
— Кто будет курить кальян? — громко спрашивает Семён, пытаясь разжечь угли.
На его предложение откликается лишь блондинка имя которой я так и не запомнила. У Долгова они меняются почти каждую неделю, поэтому, наверное, в этом нет никакой необходимости.