Немного удачи - стр. 5
Но все без толку. Боль снова захватила его с ног до головы, а следом за ней – шум.
– Han nødvendig noe Akevitt[3], – сказал Рагнар.
– Нет у нас этой отравы, Рагнар, – ответил папа.
Шум в голове усилился.
Руки Фрэнка грохнулись на поднос, боб и корка хлеба подпрыгнули.
– Надо что-то сделать, – начала мама. – Моя мать говорит… – Но, взглянув на папу, она замолчала.
– Что? – спросил папа.
– Ну… Рагнар прав. Надо связать узлом чистую тряпку и смочить ее ви́ски. Он пожует тряпку, и боль уймется.
Шум стал не то чтобы громче, но более пронзительным и прерывистым. Фрэнк заколотил ногами по стулу.
Папа наклонил голову и сказал:
– Ладно, попробуй.
Положив вилку, мама встала из-за стола и вышла. Фрэнк проследил за ней взглядом.
На папу Фрэнк смотрел раз в пять или десять реже, чем на маму, даже если они оба были с ним в комнате. Это казалось ему совершенно естественным. Папа был высоким и шумным. У него был большой рот и крупные зубы, волосы торчали вверх, а нос резко выдавался вперед. Когда папа обнимал его, ему казалось, что его стискивают, а не ласкают. Когда папа поднимал его и приближал к нему свое лицо, Фрэнк ощущал какую-то резкость, от которой у него дергался нос. Когда папа касался его, он чувствовал грубую шершавость его пальцев и ладоней на своей детской коже. Рядом с папой он выглядел меньше. А еще Фрэнк обнаружил, что в присутствии папы шум в голове чаще усиливается. От Фрэнка это никак не зависело. Просто так получалось. И теперь, когда мама надолго ушла, Фрэнк отвернулся от папы и уставился в окно.
– Так, – вернувшись, сказала мама. – Вот, нашла в буфете. Но узел нужно слегка обсыпать сахаром, иначе ему будет слишком горько.
Она взяла с полки чашку и что-то налила в нее. Потом подняла столик стульчика Фрэнка, придерживая ребенка одной рукой, а затем взяла его на руки и посадила себе на покачивающееся колено. Шум заметно стих. Тем не менее она все же вложила что-то ему в рот, что-то обжигающее, но потом показавшееся ему влажным и сладким, да и в любом случае это вполне можно было сосать.
– Рагнар, – сказал папа, – по-английски это называется «сахарная титька».
– Ох, Уолтер, – возмутилась мама. – Честное слово…
– Sukker smokk, – повторил Рагнар.
– Уверена, что, пока вы чистите свинарник, ты учишь Рагнара отборным английским непристойностям, – сказала мама.
Рот Фрэнка принялся за работу, поглощая сладость через горечь. Обычно, пока он сосал, он смотрел на маму, на изгиб ее скулы и светлую прядь волос, прикрывавшую ухо, но сейчас он уставился в потолок. Тот был плоский, и чем больше он сосал, тем, как ему казалось, все ниже опускался потолок, становясь все ближе.