Немного ночи (сборник) - стр. 23
Я взял ее за хвост и поднял. Она уже окоченела и напоминала на ощупь кусок дерева. Я не стал трогать ее голыми руками, а чтобы взять за хвост, использовал страницу из лекций, не помню уж – по какому предмету.
Мне даже было лень нести ее далеко. И я бросил ее в заросли сухой травы, припорошенной снегом, сразу за калиткой. Я думал, что она упадет в снег и утонет, и я забуду о ней, так как не буду больше ее видеть.
Но она воткнулась мордой в траву, и осталась так стоять, воткнутой в траву. На следующий день кошки уже не было. Наверное, ее утащили и съели собаки.
Я тогда очень мучился душевно. Потому что прошло совсем немного времени с тех пор как меня бросила девушка, которой я впервые в жизни сказал «я люблю тебя». Я помню, как стоял, обнимая ее сзади за плечи. Она была в кофточке и джинсовом комбинезоне, от которого немного пахло стиральным порошком. Я сказал: «Я очень сильно люблю тебя».
Было удивительно ощущать, как тяжелы в произношении слова. Перед каждым из них мне приходилось делать паузу и набирать в грудь воздух, чтобы выпустить его на одно слово. «Я»… Пауза. Невозможно сразу сказать «люблю», что-то мешает, язык не шевелится. Поэтому: «Очень»… По прежнему невозможно. Поэтому: «Сильно»…
Созрело и прорвалось. «Люблю» размягченной до тускло-красного свечения свинцовой болванкой вываливается из горла. И уже легко: «Тебя».
Она тоже начинает путаться во вдохах и выдохах, оборачивается, сбрасывая мои руки со своих плеч, и отвечает со стоном, и даже чуть-чуть приседая: «Я не люблю тебя! И никогда не буду любить! Слышишь! Поэтому не говори мне…»
И это ощущение, будто грудную клетку вдавливают внутрь…
В общем, я надеялся, что когда мама уедет и, таким образом, перестанет из благих побуждений ковыряться в моих душевных ранах – мне станет легче. Я даже выходил на крыльцо в тот день с мыслями, вроде: «первый день, первый снег, новая жизнь». И тут эта кошка. Хорошие периоды жизни так не начинаются, скажу я вам.
Жить в этом доме было легко. Он был маленьким, с низкими потолками. Две крошечных спальни и зал, размером с одну нормальную спальню. Всего-то заботы – пару раз в день подбросить угля в печку, что вделана в стену между тесной кухонькой и одной из спаленок. Дрова для растопки я брал в огромном двухэтажном сарае, забитом всяким хламом, оставшимся от прежних хозяев. Я разламывал топором и ногами старые стулья и трухлявые столы, скворечники, ящики для рассады, детскую кроватку. Там было много лыж. Они были все поцарапанные и старые-престарые, я таких в жизни не видел. Было очень тяжело рубить их топором – твердая и одновременно упругая древесина. Зато топить лыжами печку – это очень интересное ощущение.