Немезида - стр. 21
Женщина заскулила, закрывая лицо руками, не сдерживая всхлипов, открывая свою боль. И тут она ощутила на своих руках тепло. Их развели в сторону. Доктор с ужасом в глазах смотрела на бледную девушку, которую она безжалостно искромсала, и ждала.
Немезида села на корточки и прошипела:
– Никогда! – сказала она, переходя на крик. – Слышишь?! Никогда не смей сдаваться! Борись за того, кого любишь. У тебя еще есть время! Борись за сына!
– У него третья стадия… Нет шансов, – с отчаяньем в голове выдохнула женщина, вытирая слезы.
– Я найду для него лефину. Обещаю. Но ты… иди к сыну и будь рядом. Узнаю, что ты вновь калечишь по приказу этой мрази, тогда не жди пощады.
– У меня нет семьи, я детдомовская. Мы жили в маленькой однокомнатной квартире, которую я продала, чтобы лечить Родиона. Сейчас снимаем комнату в общежитии… И если я не буду работать, то не на что будет его содержать и лечить.
– Пока живи на то, что заработала. А когда я приведу лефину, и она поможет тебе, то будешь работать, только не здесь… Я сама прибью тебя, если ты еще раз припрешься в эту лабораторию. Поняла?
– Да… А ты правда поможешь? Найдешь лефину? – с огромной надеждой спросила женщина.
– Да, знаю одну… Но сперва… мне нужно окрепнуть. Сколько я еще буду в таком состоянии? Голова кружится, ноги не слушаются.
– Полное восстановление функций организма происходит в течение от полутора до четырех часов после укола.
– Когда обезболивание перестанет действовать, появится боль?
– Нет, после операции, проведенной со спинальной анестезией, болевой синдром отсутствует.
– Хорошо. Тогда я пошла к себе, – устало сказала девушка.
– Можно я помогу тебе? – со страхом спросила врач.
– Нет, собирайте вещи, доктор, а то я грешным делом забуду, почему не провела вам аналогичную операцию. И не забудьте взять расчет… я думаю, этот урод без проблем подпишет вам увольнительную.
Женщина вздохнула и, встав на ноги, подошла к столу, открывая шкафчики. Немезида доковыляла до двери, повернулась и сказала:
– Можете не убирать тут ничего. Я в ближайшие дни загляну сюда, чтобы сжечь операционную дотла.
Агафья Петровна сглотнула и кивнула головой. Когда девушка вышла из кабинета, врач села на кресло и разревелась. Она не понимала почему, но ей это было необходимо.
Елена шла по коридору, держась за стены. Ей было плевать на то, что ее увидят. Может, даже лучше, кому-нибудь кастрацию проведет. Ее трясло от ярости и бешенства. Пусть она пожалела женщину, но только потому, что ей стало безумно жаль ребенка, который ни в чем не виноват. Неизвестно, как бы она повела себя на ее месте, если бы такое горе произошло с ее малышом.