Немцы в городе - стр. 28
– Поднажали! – заорал Викентьич, предчувствуя скорую победу. Действительно, складских оставалось уже совсем мало, большинство потеряло боеспособность по причине переломов конечностей, хребтов и размозжений голов. Одного из слесарей пришлые пытались запихнуть под пресс, чтобы сплющить парня в блин, но он не пролазил под ударную головку по габаритам, а потом к нему на выручку пришли три токаря, и сразу двое складских упали с проломленными черепами. – Еще чуток и они наши!
Повинуясь жесту крепыша из кузницы, я вцепился в примерно полутораметровый швеллер, и мы вдвоем с короткого разбега пригвоздили этим швеллером к стене тощего парня в кепке с длинным козырьком.
«Лай-ла, ла-ла-ла ла-ла-ла ла-ла-а-а, ла-ла-ла-ла, ла-ла-ла-ла-а-а-а», – воспользовавшись неожиданно воцарившейся на десяток секунд тишиной, принялись подпевать Лещенко девицы из бэк-вокала.
Не успели мы порадоваться своей маленькой победе, как здоровенный мужик с расплющенным в блин лицом схватил за вентиль один из сварочных баллонов, и двумя широкими взмахами переломал кости сразу двум нашим, а потом кинул баллон в прыгнувшего на него третьего. Тот отлетел, упал, перекувыркнулся назад, и двое складских, приподняв аппарат газированной воды, размазали парня по полу, расплющив ему грудную клетку.
В какой-то момент я увидел непонятную картину. Один из наших, щуплый мужичок лет тридцати пяти с неприметной внешностью, забежал в наждачную комнату, где я недавно работал, достал из кармана спецовки листок бумаги, пристроил его на наждачном станке и принялся быстро что-то писать обломком карандаша. Видно было, что мужичка распирает от ярости, ему хочется вернуться в гущу схватки, но он усилием воли зачем-то заставляет себя заниматься непонятной писаниной. Кончилось все через десяток секунд. Сдавшись, он задрал лицо к потолку, словно собирался завыть на раскачивающийся на проводах плафон с лампами дневного света, мигающими, подобно огням маяка, ровно и коротко, и зарычал так громко, что я сумел услышать его отчаянный рев сквозь шум продолжающейся битвы. Затем он скомкал листок, отбросил его не глядя куда-то за наждак и побежал обратно, в гущу боя, на бегу наклонившись и подхватив один из моих рассыпанных по полу прутков.
Кузнеца тем временем саданули сзади саблей, сделанной из остро заточенного полотна механической пилы с обмотанной изолентой рукоятью, и он осел на пол с аккуратно разделенной на две половинки головой.
Все кругом было скользким от крови, многие не могли продолжать бой из-за травм, но даже не имея физической возможности подняться, упорно тянулись израненными конечностями, пытаясь зацепить кого-нибудь, чтобы вырвать ему сухожилия или хотя бы сбить на землю, а потом дотянуться до шеи врага изломанными пальцами.