Немаг - стр. 4
— Скажи мне, зачем тебя оставлять в живых?! — убедившись, что я не враг, местный аристократ снова стал размышлять: оставлять ли меня в живы? — Чем ты можешь быть полезен, хоть не враг, но и не свой?! Сегодняшний улов: у меня уже есть дюжина тупых и безграмотных рагулей. Почему не поймать новую душу, вселив в этот сосуд мяса и костей? — постучал он по моему лбу костяшками пальцев. — Душу, которая точно преданна своей стране и господину.
Пока он говорил, я усиленно думал, как остаться в живых. Стоило выжить вопреки всему. Мой второй шанс мог быть и последним. Раз жрец не в восторге от деревенских, то, может, в этом и есть мой шанс?!
— Я обучен грамоте, счёту! Пятью пять двадцать пять! Я жил в городе! Квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катета.
Мужчина в чёрном балахоне убрал руку с шеи, спросив, в каком городе я проживал, назвал несколько. Жрец аж поцокал языком: что ж за отдалённые места такие, что никто таких населённых пунктов не слышал прежде.
— Хмм, а сколько будет семью восемь? — спросил жрец, и я с воодушевлением ответил. — Чуть сложнее: сто тринадцать поделить на, допустим, семь.
Устный счёт без калькулятора, м-м-м, да вы издеваетесь. Но я же не жертва ЕГЭ, что-то до могу. Лёжа на окровавленном алтаре, взирая на толпу непонятных сектантов с кинжалами наизготовку, начал проводить несложные математические расчёты. Семь на семь сорок девять. Дважды по сорок девять будет сотня без двойки. Осталось разделить оставшиеся тринадцать плюс два. Это будет два и неделящаяся единичка в остатке. Два плюс семь, плюс семь…
— Шестнадцать и единица в остатке, — быстро посчитал в уме я.
— Да, шестнадцать, удивил! Не знаю, что за "в остатке", наверное, у вас другая школа счёта, но считать ты явно умеешь. Впервые вижу, что можно делить прямо в уме. Без палочки и записей хотя бы на песке! А можно ли тебе доверять? — опять начал сомневаться во мне его «сатанинское несвятейшество». — Ты не чужой, но и не свой. Получается… на тебя придётся поставить руну подчинения, не бойся, рабом ты не станешь от этого, если только отчасти. Но господину твоему будет достаточно приказать тебе умереть, и ты с радостью это исполнишь. Я бы не менял на это свою свободу. Но я аристократ — для нас честь важнее жизни, а ты... Решай сам, быть одатийцем — дело сугубо добровольное.
Ага, выбор без выбора, когда альтернатива — смерть. Их средневековый Ад прям как колхоз — дело добровольное.
«Мертвые срамы не имут, и всё в этом духе, — подумалось мне. — Главное, выжить, а там побарахтаемся».
Я с радостью и воодушевлением согласился со своеобразным принятием гражданства, искренне надеясь не остаться тут на ПМЖ (постоянное место жительства). Жрец тут же забыл про меня, занявшись следующими жертвами.