Нельзя тебя любить - стр. 20
— Серафима Васильевна, можно?
Заглядываю внутрь и вижу, как директор беседует с каким-то мужчиной. Его лицо мне кажется смутно знакомым, но с лету вспомнить откуда не получается.
— Алена Сергеевна, проходите. — Она натянуто улыбается и кивает мне на свободный стул. — Вы как раз вовремя.
Неловко как-то прерывать их беседу, ну раз уж пришла, куда теперь деваться. Присаживаюсь за стол и напряженно жду продолжения.
— Знакомьтесь, это Владимир Борисович Молотов, отец Глеба — вашего нового ученика.
Наконец до меня доходит, почему этот мужчина кажется мне знакомым. Конечно же, он похож на Глеба. Точнее, Глеб на него. Яблоко от яблоньки, вероятно, тоже очень близко.
— А это учитель русского языка и литературы и по совместительству классный руководитель вашего сына.
Глаза Владимира вспыхивают интересом. Сканирует меня взглядом, словно проверяя, насколько я подхожу на эту должность. У них это получается на автомате.
— Очень приятно. — Он протягивает мне ладонь. Не хочется касаться, но отказывать как-то неправильно.
— Взаимно, — выдавливаю из себя улыбку и пожимаю руку.
— У вас что-то важное? — интересуется Серафима Васильевна, явно намекая на то, что мне пора.
— Нет-нет, ничего… — поднимаюсь на ноги и пячусь к двери. — Я попозже зайду.
— Алена Сергеевна, подождите, — окрикивает Владимир.
Черт. Сбежать не удалось.
— Что?
— Я хотел бы с вами поговорить о моем сыне.
Догоняет меня у двери и, слегка прищурившись, смотрит в глаза. Неуверенно киваю и поджимаю губы.
— Глеб — очень ранимый ребенок, — произносит Владимир и многозначительно молчит. Ждет моей реакции? Но какой?
— Я заметила, — язвительно усмехаюсь. Его «ранимость» я сегодня очень хорошо прочувствовала на себе. Хам и сволочь!
— Это всего лишь маска. Он очень тяжело переживает отсутствие матери и свое взросление, поэтому сильно диссонирует.
Надо же, как благородно прикрывать косяки в воспитании модными тенденциями. Взросление, переходный возраст и еще десяток возможных вариаций. Только все это туфта. И не надо мне ее втирать.
— А я думаю, что он просто избалованный капризный мальчишка, который считает, что ему все дозволено, — раздраженно выпаливаю. — И, скорее всего, именно вы его так воспитали.
Рыба гниет с головы. Это прописная истина.
— В этом вы правы. — Губы Владимира искривляются в опасном оскале. — Я всегда стремился сделать так, чтобы у моего сына было все самое лучшее. И не намерен отступать в этом вопросе.
— Я вас не понимаю, — складываю руки на груди, но внутри все трясется от страха.
— Если уж Глеб решил учиться в этой школе, — он делает паузу, — значит, вам придется соответствовать. Серафима Васильевна с готовностью идет мне навстречу.