Нельзя - стр. 38
Вопрос старый, как само мироздание: я или кто-то другой. И можно сколько угодно твердить о человечности, этике и морали, но у здорового индивида ценность собственной шкуры всегда будет превыше всего.
А для тех, кто в танке – ключевое слово здесь именно «здорового». Не путать с махровым эгоцентризмом.
Хотя порой так сложно не переступить эту тонкую грань…
- Прибыли, - следом за легким перезвоном лифта раздается голос Шумахера, полный напускной радости. Хм… неужели, я-таки ухитрилась его задеть? – Нам сюда.
Беспечно сунув руки в карманы куртки, я шлепаю кедами по идеально-целому полу, уложенному не дешевой кафельной плиткой. Или, как то бишь его? Керамогранит? Плевать. В общем и целом этот подъезд напоминает идеальную операционную, здесь слишком светло и практически стерильно. И на весь этаж всего одна квартира, зато камер наблюдения целых четыре, если не больше.
Наличие ключей у Шумахера меня совсем не удивляет, как и легкость, с которой он открывает тяжелую, скорее всего, бронированную дверь, мастерски маскирующуюся под полированное темное дерево. Из чистой вредности хочется оставить на ее идеальной поверхности пыльный отпечаток подошвы, но я сдерживаюсь, и перешагиваю порог. Перешагиваю, и понимаю, что попала совсем в другой мир.
И этот мир отчетливо пахнет чистотой, хорошим вкусом и неприлично большими деньгами.
Здесь нет границ не для чего буквально: если окна, то от пола до потолка; если проход на кухню, то размером для слона. Два одинаковых дивана, пожалуй, вместят на себе всю футбольную команду разом, а чтобы дотянуться до люстр, придется вызывать подъемный кран. Абсолютно условное деление на зоны, полное отсутствие дверей и перегородок, а белоснежный пушистый ковер размером с половину школьного спортзала становится абсолютным лидером в бесконечном списке моих тайных хотелок.
И в любой другой момент я бы не угомонилась, пока не зарылась босыми пальчиками в это роскошество, но пока меня хватает только на то, чтобы удержать свое тело в вертикальном положении.
- Твоя берлога? – снова ворчу, уже этого не замечая, одновременно пытаясь стянуть кеды одними ногами – есть подозрение, что если я согнусь, то разогнуться обратно не получится.
- Не, - мотая связку ключей на пальце, мирно откликается Шумахер, однако сам разуться не спешит. Приваливается только к размазанному по стене прихожей шкафу из беленого дуба. – Это Руса. Поживешь пока у него. А там как шеф решит.
- М-м-м, - мычу заинтересовано, кое-как справившись с обувкой. – А кто у нас шеф?
В ответ на это парень на меня смотрит, не мигая. После чего запускает длинную пятерню в растрепанные светло-русые волосы, и неуверенно тянет: