Нелюбовь - стр. 38
Тамаре казалось это аморальным. Ведь «жених» всего на пару лет старше ее пасынка. Аморальным и обидным… Потому что у нее так никогда…
На следующий день Клавдия Матвеевна сдержала свое слово, отправилась в церковь к отцу Андрею, с которым была знакома без малого десять лет. Высокий, статный, с длинными седыми волосами, забранными в хвост, в очках, он не слишком-то походил на священника. Скорее на поэта-интеллигента из творческого бомонда. Однако внешность была обманчивой.
Добрый. Душевный. Понимающий. Клавдия всегда находила умиротворение после беседы с ним. Батюшка давал ей то, что не мог дать никто другой – покой на душе.
Пообещав взять под контроль ситуацию с Федором, чья мать Катерина была прихожанкой церкви, отец Андрей проводил Клавдию до ограды.
– Спасибо, батюшка!
– Всегда рад помочь. И передайте Александру, что я его жду. Пусть заглянет перед отъездом.
– Конечно-конечно.
Внезапно во взгляде священника появилась едва уловимая настороженность. Женщина обернулась. Неподалеку возле ограды стояла Тамара, на губах которой играла язвительная насмешка. Ее работа находилась неподалеку, так что мимо храма она проходила каждый раз, когда решала прогуляться до дома пешком. Остановилась и сейчас, заметив мать.
– Здравствуй, Тамара, – приветливо улыбнулся батюшка, прекрасно зная, что Славянова на дух не выносила ни его, ни все, что связано с церковью и Богом.
– Здрасти, – не слишком вежливо, сквозь зубы процедила Тамара, отвернувшись от священника, всем своим видом показывая, что разговор закончен.
Клавдия бросила на дочку укоризненный взгляд. Тамара была неисправима!
– Всего хорошего, Клавдия Матвеевна, – с доброй улыбкой попрощался батюшка, направляясь в храм.
– До свидания, батюшка! – попрощалась Клавдия, тут же обернувшись к дочери. – И что это было?
Вопрос был проигнорирован. В голосе Тамары звучал неприкрытый сарказм.
– Ну, и о чем ты на этот раз с попом секретничала?
Клавдия, с высоты своего житейского опыта, решила проигнорировать неприятный тон дочери.
– Том, ну ты чего на батюшку взъелась? Что плохого он тебе сделал? – миролюбиво поинтересовалась она.
– Терпеть не могу этого лицемерия, – Тамару как прорвало. – Вот ты каждую неделю в церковь ходишь, молишься и детей за собой таскаешь, хотя я запретила…
– Таскала и буду таскать, – с усмешкой отозвалась мать, убирая в сумочку красивый полупрозрачный платок. – Кто кроме родных за тебя молиться будет?
Слова матери заставили Тамару нервно рассмеяться.
– Ой! Я за себя молиться не просила. Ты сама далеко не святая! Ты как вообще молиться можешь, если ты что ни день, то грешишь?