Нелюбимый - стр. 3
Алена все это видела, как в замедленной сьемке: вот Давид ставит руку на плечо Сашке, в это время оборачивается Аля, они встречаются взглядами и на ковер летит бокал. Как итог – вишневая клякса на белом ковре и до смерти напуганные глаза Давида. Никто, кроме Алены, не увидел замешательство Давида и выжидающий, можно сказать, наглый взгляд Али.
Все уселись за стол, подняли тост за женщин и стали накладывать в тарелки закуски.
Алю посадили с одной стороны от Алены, с другой был Сашка. Давид же сидел напротив них. Он растерянно и как-то безучастно ковырнул еду вилкой и поднес ко рту. Его взгляд был задумчивым и немного раздраженным. На Алену он не смотрел. Он как будто отключился, поедая нелюбимый салат.
Алена хотела промолчать, но не смогла:
— Как давно ты полюбил оливье? — спросила она, даже не улыбнувшись.
Давид сглотнул, кинул взгляд на Алену, потом вниз, как будто увидел содержимое своей тарелки впервые, и, продолжая ковырять салат, ответил:
— Горошек сегодня мягкий, мне нравится.
Алена поднесла полную вилку ко рту, прожевала и заметила:
— Да. Сегодня он получился особенным. Исключительно вкусным!
Краем глаза она наблюдала за Алей, которая за последнюю минуту уже, наверное, раз пятый вытерла губы салфеткой.
Игорь с Ильей завели разговор про путешествия, Сашка стал в очередной раз восхищаться Кенией, Давид пытался следить за их разговором, даже несколько раз кивнул близнецам, что согласен с их точкой зрения, но в мыслях был очень далеко.
Попрощался он со всеми внезапно: поднес телефон к уху, а потом вдруг сказал, что ему срочно нужно идти, и убежал в прихожую.
Сашка пошел его провожать, Аля в это время выпрямила спину и еще раз промокнула губы салфеткой.
Уже перед сном, раз за разом прокручивая в голове этот эпизод, Алена все больше уверялась в том, что Аля и Давид знакомы.
И пугало ее не их знакомство, а то, что Аля знала и была готова к тому, что сегодня она увидит Давида.
Она ждала его. Поэтому так и нервничала, поэтому теребила подол юбки, вытирала губы салфеткой и почти ничего за вечер не съела.
2. Для каждого дела под небом есть свой час
Больше всего сейчас Алена не любила засыпать и просыпаться.
Сто двадцать два дня как ей не хотелось возвращаться в этот мир, и страшным было то, что она знала — ничего не изменится. Лучше не будет. Время не лечит. Оно как мазь от ожогов – только притупляет боль. Но шрам все равно есть, он тянет, ноет, зудит.
Время — это просто наркотик, который делает боль не такой острой, отвлекает, подсовывает новые проблемы. Как малого ребенка, чтобы он не плакал, завлекают игрушками, так и взрослых время пытается заманить новыми знакомствами и перспективами. А перед сном оно теряет эту власть, раны открываются, боль возвращается, тело саднит и ломит.