Нелюбимый - стр. 10

     — С чего ты взяла?

     — Они познакомились с Сашкой, когда еще Дима был жив.

Давид кивнул:

     — Я знаю эту историю.

     — И ты помнишь ее? Я имею в виду в роли медсестры, которая приходила к Диме ставить капельницы?

     — Нет.

     — А она тебя видела. И узнала. И… точно не уверена, Давид, какая у нее цель… но вчера она пришла к нам в дом, чтобы увидеть тебя. Вы были любовниками?

Давид потер пальцами переносицу, нахмурился, встал и начал ходить по кабинету.

Алена знала эту его привычку. Когда он нервничал, он расхаживал и думал. Потом закрывал ладонями лицо, а когда сбрасывал их, у него уже было решение. Так же произошло и сейчас. Он снова сел в кресло, закрыл лицо руками, затем взъерошил седой ежик волос и ответил:

     — Это было один раз.

Алена кивнула:

     — Да, я знаю, что женщины у тебя больше одного раза не задерживаются.

     — Это не так!

     — Неважно, Давид. Я здесь не для того, чтобы учить тебя жизни и читать лекции о нравственности. Я для того, чтобы уберечь Сашку. Подтверди, пожалуйста, мои подозрения… она была проституткой?

Он ответил не сразу:

     — Нет… Не знаю.

Затем опять вскочил с кресла и стал ходить по кабинету.

     — Можешь собрать на нее информацию? — попросила Алена.

Он остановился и кивнул:

     — Сам собирался это сделать.

     — Надо так, чтобы Сашка ничего…

Давид ее довольно резко перебил:

     — А то я не знаю, как действовать!

Алена понимала, что Давид расстроен не меньше чем она, но все же не ожидала, что он так грубо с ней обойдется.

Она поднялась и направилась к выходу, когда дверь за ней почти закрылась, она услышала его «Прости!».

Алена села в автомобиль и разрыдалась.

Давно она не чувствовала себя такой… бессильной. Когда-то, много лет назад, она была волевой, выносливой и рассчитывала только на свои силы. Но когда в ее жизни появился Дима, он все взял на себя. И она так к этому привыкла, что расслабилась и просто шла по жизни и получала удовольствие. Все тревоги и проблемы были где-то далеко и не касались даже ее подошв. А теперь она должна забыть об этой жизни и вновь становиться сильной. Только где взять эти силы? Она была как пустой сосуд. Вся энергия ушла на спасение мужа, но его больше нет, она совсем одна, а кроме него, ее никто не мог наполнить.

Давид чувствовал себя таким же пустым. Дима для него был не просто братом и даже не лучшим другом, это был человек, с которым он провел всю свою жизнь. Ему хотелось выть от безысходности, наблюдая, как единственный друг угасает на его глазах, а уж после его смерти Давид совсем сдался, потерял всякий интерес, жил как в оцепенении, не испытывая прежнего вкуса к жизни и не наслаждаясь даже родными людьми, которые были рядом.