Нелюбимая - стр. 22

— Она тебе позвонила? — после прилично затянувшейся паузы спросил Герман.

— Да, но я разговаривала с мамой.

— Понятно, — на выдохе ответил Герман и тон его голоса уже указал на его недовольство.

— Нужно ее навестить, — продолжила я.

— Нет, — резко ответил Герман.

— Почему? — я повернулась к нему лицом и столкнулась с суровым взглядом темных глаз.

— О чем вообще думала твоя мать, оглашая тебе такие новости? — Герман поднялся на ноги и спрятал руки в карманах брюк. — У них там всё в порядке с головой? Ладно уж Алина, но мать… Какого чёрта она рассказывает такие вещи? Мне не надо, чтобы с тобой и нашим ребенком случилось что-то подобное. Тем более, когда речь зашла про выкидыш.

— Успокойся, пожалуйста. Почему ты так сразу заводишься?

— Потому что ты вся бледная, на тебе лица нет. Вряд ли это ребенку пойдет на пользу. Ты не должна волноваться, не должна нервничать из-за других. И почему это я тебе объясняю, а не твоя мать? — Герман отошел к окну.

— Да что ты к моей матери прицепился? Это я ей позвонила, чтобы узнать. Алине сейчас нелегко, и я хочу ее поддержать.

— После того, что ты мне рассказала про свою жизнь, я пересмотрел некоторые взгляды на твоих родителей. Хотя я и так видел, что материальное положение для них превыше собственной дочери.

— Я с тобой поделилась не для того, чтобы ты меня этим упрекал. Своим поведением ты заставляешь меня нервничать гораздо больше, если что. Я всё равно бы узнала. Не от матери, так от Алины.

— Мать могла бы ничего и не говорить, — упрямо продолжал гнуть свою линию Герман. — Тебе там делать нечего, я всё сказал.

— Зачем же ты рушишь то немногое, что между нами только-только начало появляться? — я впилась в широкую спину мужа хмурым взглядом.

— Я не рушу, а всего лишь защищаю. Пока что тебе не следует ездить к Алине, чтобы лишний раз не нервничать. На этом наша дискуссия окончена.

7. 6.

Хотелось мне того или нет, но я была вынуждена принять сторону своего мужа. Он был прав, говоря о том, что нервничать мне сейчас никак нельзя. Да я и сама это прекрасно понимала, ведь неважно какой срок — маленький или большой, негативные эмоции в принципе мне противопоказаны. Но пусть я и осталась дома, а тревога всё равно никуда не исчезла.

Я беспокоилась за Алину, ее душевное состояние. В конце концов, она никогда не была для меня чужим человеком. То, что сестра потеряла ребенка, могла понять лишь та женщина, которая сама являлась матерью или только готовилась к этой нелёгкой роли. Я живо помнила тот день, когда Алина узнала о том, что беременна. Гриша был так счастлив, она тоже. А теперь всё разрушилось и обернулось в противоположную сторону. Не знаю, смогла бы я справиться с такой утратой. Даже на секунду подумать об этом было до жути страшно и больно.