Нелепая привычка жить - стр. 31
До Светланы ему как-то не везло с женщинами. Первый (и крайне негативный!) опыт интимного общения он приобрел почти сразу, едва поселился в общежитии. В таких местах всегда можно найти легкодоступных девиц, для которых в русском языке существует немало обозначений. Во всяком случае, «давалки», как презрительно именовали у них в общаге студенток такого сорта, было еще далеко не самым худшим словом.
Ту девчонку Виталий почти не помнил, так, что-то расплывчатое – малиновые губы, кроваво-красные ногти, зеленые веки и отросшие корни обесцвеченных перекисью водорода волос. Он даже имени-то ее не знал, называл, как и все, фамильной кличкой – Жучка. Эта самая Жучка, учившаяся на курс старше, почему-то положила на него глаз и после первой же совместной вечеринки затащила его в постель, где Малахов, одурманенный спиртным и взволнованный эпохальностью предстоящего события, потерпел полное фиаско. Мужская сила напрочь покинула его, и это вызвало у разочарованной Жучки целый поток язвительных насмешек. Преследуемый ее замечаниями, он кое-как оделся и с позором удалился с поля несостоявшейся любовной битвы.
Удар оказался еще сильнее, чем отказ Галки Антиповой. Виталька два года зализывал раны, заделавшись на это время ну просто настоящим женоненавистником. Вылечила его от этих комплексов сокурсница Фая Айдарова. Эта татарочка, невысокая, кривоногая, некрасивая, тоже была из породы «давалок», но ею управляли совсем другие мотивы, нежели Жучкой, – не развращенность и жажда острых ощущений, а доброта и неумение говорить «нет». С Файкой Малахов встречался до самого окончания вуза. У них не было романа в прямом понимании этого слова – они не бродили, держась за руки, под луной, не строили совместных планов, не делились сокровенными мечтами и детскими воспоминаниями, не бывали вместе в кино и кафе и даже не считались парочкой. Просто когда предоставлялась возможность (у Люды Поповой, Фаиной соседки по комнате, были родственники в Подольске, и она часто ночевала у них), Виталий проводил ночь у своей татарочки. Его это очень устраивало – не нужно было никаких слов, объяснений и обещаний. Он покупал что-нибудь к чаю да иногда приносил апельсины, которые она обожала и запросто могла съесть несколько килограммов за один присест.
Конечно, Малахов не был влюблен в Фаину. Ему продолжали нравиться совсем другие девушки, чем-то похожие на Галку Антипову – яркие, бойкие, знающие себе цену. Таких в их вузе было немало, но подойти к какой-нибудь из них Виталий никак не решался. Кто он таков? Ваня из деревни, больше никто. И на фиг он такой сдался московским красавицам? Ни наследство, ни диплом не прибавили уверенности в себе. На заводе юные сотрудницы уже смотрели на молодого инженера более внимательно, чем барышни из института, но и тут все отнюдь не было гладко. С фабричными девчонками, имевшими за плечами ПТУ, а то и просто восемь классов, ему было невообразимо скучно. И Виталий принялся ухаживать за так называемыми «серыми мышками» из хороших семей. От таких девушек – тихих, интеллигентных, сентиментальных, утопавших в собственных комплексах, день и ночь мечтавших о любви и принце на белом коне – он не боялся получить отказ. С одной стороны, они не были, точнее, не умели ощущать себя привлекательными и явно не страдали от избытка мужского внимания. Появление галантного, внимательного и заботливого поклонника становилось настоящим праздником в их скучной жизни. С другой стороны, у «милых скромниц», как он их называл, были добрые сердца и романтические души. Даже если кавалер им поначалу не слишком нравился, оттолкнуть его не позволяло элементарное человеческое сострадание. Они просто не решались обидеть своим отказом того, кто, как они считали, был в них влюблен.