Некромант. Рабочие будни - стр. 2
Лекарь, правда, сказал, что больше детей у мамы не будет. Травы посоветовал. Но это никого не огорчило. Отец все равно маму любил без меры и памяти. Да и Кайри брата обожала.
Любила.
Как странно это звучит.
Любила…
Отец, мама, брат… Все, все, все ушли за один год!
И катятся по щекам слезы, и рвется из груди тоскливый то ли крик, то ли вой… За что?! Почему так?! Жестоко, несправедливо!
Первым не стало отца. Такого большого, сильного, веселого… пьяная драка.
Кто достал нож? Даже стража выяснить не смогла. Никто не понял, как это произошло. Отцу вышибалы не требовались. Он всегда сам разнимал пьяных. И в тот раз тоже… Что? Как? Никто ничего не видел. А если кто и видел, не признался. Даже на допросе.
Хватило одного удара. Лекарь сказал – слева. В почку. И папы больше нет. И никогда не будет. Папы, который подхватывал ее сильными руками и подбрасывал вверх, гладил по волосам, дарил смешные безделушки, мечтал о хорошем женихе для нее…
Его нет.
Самого лучшего в мире папы.
Так больно… Так неправильно…
Мама тогда сразу постарела на двадцать лет. Сгорбилась, поседела, словно на темные волосы лег пепел отцовского костра… Потому и не убереглась.
Каирис и Кай поддерживали друг друга как могли. Кай в одночасье стал взрослым мужчиной…
А мама… Она все время плакала. Словно огонь жизни заливала слезами.
Болезнь пришла в город, как удар молнии. Зеленая горячка. Так она называется по зеленоватой пене, выступающей на губах больного. Недуг лечится. Но если человек сам не хочет жить, он смерть всегда найдет.
Мама сгорела в три дня. И улыбалась, умирая. Ее ждал отец.
А следом за ней ушел Кай. Любимый младший братик.
Зеленая лихорадка может выкашивать города. Она коварна. Очень коварна. Иногда, как обычная болезнь, она заканчивается за пятидневку. А иногда… Проходит за несколько дней, все успокаиваются – и тут накатывает вторая волна. Как цунами. И спасти человека не удается.
Так случилось с Каем. Он шутил и смеялся, валял дурака до последнего, а смерть выжидала за его плечами, раскинув липкие тенета.
Каирис на коленях умоляла Четырехликого не забирать последнего оставшегося родного человека. Но он не услышал.
Кай умер на руках у безутешной сестры.
И Каирис осталась одна. Совсем одна.
Их – нет. Никого больше у нее нет.
Есть дядюшки, тетушки, племянники и племянницы, имянареченные,[1] но близких – нет.
Никого…
Скулит во дворе старый пес Булай, чувствуя тоску своей хозяйки.
Каирис вздохнула. Вышла во двор, свистнула… Не место в доме сторожевой собаке, не место… Но… Девушка зарылась лицом в густую шерсть.
– Одни мы с тобой остались, Лай… совсем одни…